Стокгольм
Шрифт:
— Я люблю тебя! — малышка отрывается от меня, чтобы глубоко вдохнуть, и зацеловывает всё моё лицо, хихикая. — Ты чудо, чудо, чудо.
— Пойдём, куколка. Я жутко хочу покормить тебя.
Ухмыляюсь фотографу на другой стороне улицы, и он благодарно кивает, просматривая кадры. Малышка проснется очень знаменитой.
Моя малышка.
Мы оставляем заказ в кафе, где обещают исполнить всё как можно скорее, но не менее чем через час, и Ана тянет меня погулять у воды. Мне нравится молчаливая Ана, когда я знаю причину её молчания.
К причалу прибывает очередной паром с острова Бейнбридж, и на мгновение я замираю, когда мне кажется, что в толпе пассажиров я вижу знакомую фигуру… Но только кажется.
— Ты кого-то увидел?
— А, нет. Нет, детка, показалось. Ты умеешь плавать?
— В бассейне. Боюсь большую воду.
— Ох, нужно будет это исправить. Я научу тебя.
— Ты хорош во всём, Кристиан Грей?
— Для тебя — я очень стараюсь, — чмокаю малышку в нос, и она хмурится, отстраняясь от меня.
— Я чувствую себя пустышкой рядом с тобой.
— Анастейша…
— Ты можешь всё, и мне неловко, будто я глупая и ни на что не способная.
— Но ты и вправду глуповата, раз позволяешь моей любимой девочке так думать о себе. Да, я… Я умею считать, умею видеть людей. И что теперь? С каких пор это стало значительнее, чем твои таланты? Мы недавно говорили, ты замечательно поешь. Ты превосходно готовишь. Ты делаешь так, что Теодор слушается тебя, а ему года нет. Ты замечательная, куколка.
— Это умеют все женщины.
— Не все, Анастейша. Ты единственная, ты лучшая. Ты мягкая, нежная, ранимая, очень любящая и очень ответственная. Ты не как все, Анастейша. Ты не серая, — ну, последний пункт — это пока…
— Ты думаешь, Лейла бы бросила тебя…
Не ори на неё, Грей! Не смей, блять, срываться!
— Да мне плевать, что сделала бы она! Ты меня не бросила! Ты, черт возьми, Ана Стил, не бросила меня! — ублюдок, довел её до слёз. — И если бы исчезла ты — вряд ли я бы был похож на человека сейчас… — последнюю фразу шепчу, и Ана обнимает меня, шепча в ответ замечательное, искреннее «прости». — И ты меня прости. Ты — не она для меня, и ты — не кто-либо еще. Ты моя любимая. Только ты. Прямо сейчас.
— Пойдём валяться в постели, пока тыковка не разлучит нас?
— Он маленький купидон, который сам же и влюбился в свою жертву.
***
Я никогда в жизни не испытывал таких противоречивых чувств. С одной стороны, я жутко соскучился по Тедди, но с другой… Я так не хотел, чтобы мама привозила его. Просто не прямо сейчас.
Но, увы, Грейс позвонила и сказала, что они приедут примерно через полчаса.
— Не хочу, чтобы эти выходные кончались. Вернее, я соскучилась по тыковке…
— Но хочется еще с недельку побыть наедине, я понимаю, детка. Сладко спать, не просыпаться по ночам и не менять никому мокрые подгузники. О, и кончать с громкими криками, да, Анастейша?
— Прекрати шутить надо мной.
— Меня заводят твои стоны, а
— Пойду найду водолазку. И тебе тоже не помешает рубашка.
— Секс! Мне не помешает секс.
— Рубашка, Кристиан.
Эх, Теодор. Тебя ещё не привезли, а ты уже отнял у меня девушку.
«Миа, у меня к тебе есть просьба».
«На этой неделе не могу взять Теодора».
«А погулять по дорогим бутикам ты можешь? Нужно сменить гардероб Анастейши. Полностью».
«Без Теодора?»
«Без Теодора».
«В среду, я думаю, нам обеим будет удобно».
Несносная, но иногда такая полезная.
Отправляю еще пару рабочих СМС, пока мы ждём маму в гостиной, и Анастейша чуть ли не подпрыгивает от радости, когда слышит трель лифта.
— Мистер Грей изволит спать, укачало в машине, — мама показывает пальцем, что нужно быть тише, и снимает переноску с колес. — Не перекладывай его, просто оставь в детской, — Ана кивает и исчезает на несколько мгновений, за которые Грейс сканирует меня с головы до пят, и мягко улыбается. — Я так горжусь тобой.
— Почему?
— Потому что ты счастлив. Чуть ли не сияешь. И Теодор, он счастливый, здоровый ребенок.
— Потому что он любим. И я, кажется, наконец-то тоже любим, не только тобой.
— Это так, Кристиан, — мама целует меня в щеку, так привычно обняв за плечи, и я сжимаю её в ответ.
— Я не представляю, насколько сильно ты переживаешь за нас, но теперь я могу понять, почему ты это делаешь. Спасибо.
— Мне пора, Кристиан. До свидания, Ана, дорогая.
— До свидания, миссис… Грейс.
— Береги себя и наших мальчиков, — мама шутливо грозит пальцем Ане, и малышка усмехается.
— Обещаю, Грейс. Они в надежных руках.
И в этом никто не сомневается.
— Плохо, что он так поздно уснул… Ох, Тедди.
— Я побуду с ним ночью, если будет просыпаться. Не переживай, малышка.
— Когда я переживала? Спасибо, Кристиан.
Лифт снова пищит, видимо, мама что-то забыла сделать, и мы возвращаемся в холл. И я был бы рад сосредоточиться на Грейс, но Ана засовывает руку в задний карман моих джинс, снова тискает, и я беспомощно смотрю на мою фетишистку.
— Привет, Кристиан.
Блять.
У меня галлюцинации. Я надеюсь, у меня галлюцинации.
Да нихера не галлюцинации. Лейла. Собственной персоной. И именно её я видел на пристани, не узнал с новой прической. Карэ, каштановые с мелированием… Охрана могла принять её за Миа.
— Кристиан, кто это? — малышка одергивает меня, сама прекрасно понимая, кто стоит перед нами, и я крепче обнимаю Ану за талию.
— Как ты сюда попала и что тебе нужно?