Стокгольмский синдром

Велимера

Я уж думал, меня потащат, но нет, было позволено выпрямиться и идти самому. И от предвкушения подгибались колени. Ладно, а у меня это откуда? Желание подчиниться и, весьма вероятно, испытать боль. Наверное, из юношества, когда я все тащил на своих плечах, не спал, не ел, если было нужно. Теперь нежелание что-либо решать отражается в этом? Ладно, понимание проблемы есть половина решения проблемы. Но не уверен, что хочу что-то менять…

Вместо кровати меня усадили на диван в гостиной. Жадно наблюдая, как Криста выходит, я старался не нервничать. Пока ее не было, я позволил себе потереть повлажневшие

ладони друг о друга. Не надо волноваться. Она уж точно знает, что делает, да? И почти уверен — мне понравится. Мне понравилось даже избиение моим собственным стеком, боже, что может быть хуже?

Она вошла, и у меня невольно напряглись бедра. Сглотнув, я проследил, как Криста кладет рядом пушистое полотенце, как закрывает форточку, как медленно подходит.

— Давай договоримся, — поставив колено на диван между моих ног, она наклонилась и положила теплые ладони мне на плечи, — если тебя что-то не устраивает, скажи, сразу прекратим. Ладно? — я отрывисто кивнул, стараясь дышать ровнее. Она только встала так близко, а я уже начинаю возбуждаться. Пора бы принять собственную извращенскую натуру… — Вот и решили вопрос, — рассеянно пробормотала под нос девушка, усаживаясь верхом мне на бедра, — закрывай глаза.

Я поспешно зажмурился, но вздохнул и расслабил веки. Мне нравится только чувствовать, зрение будто мешает. Криста дала мне это понять, и теперь я часто закрываю глаза — когда слушаю музыку, когда размышляю, когда рычу ее имя в подушку…

Я ощущал давление ее веса на ноги, слышал тихое спокойное дыхание, чувствовал скольжение рубашки по груди, но ожидаемого прикосновения кожа к коже все не было. Обнажив торс, она сдвинула рубашку и вдруг лизнула мою ключицу, заставив меня вздрогнуть. Колюче-щекочущие мурашки побежали по плечам. Судорожно вздохнув, я замер в ожидании наказания, и от этого ожидания неожиданно завелся окончательно.

Теплые подушечки пальцев прикоснулись к векам, будто взъерошили дрогнувшие ресницы, очертили линию скул, челюсти. Криста гладила мое лицо, будто прощупывая его контуры, чуть приподнялась и пересела ближе, заставив меня сжать зубы, чтобы сдержать стон. От ее движения и натяжения ткани брюк стало почти больно, в окружающей меня темноте расцвели яркие всполохи.

Ее руки исчезли, я не удержался и немного подался вперед, надеясь ощутить еще одно прикосновение, и ощутил. Легкую, ленивую пощечину, даже не удар, а шлепок, намекающий, что я оборзел. Хотелось захныкать и попросить еще ласки, но я только вернулся в прежнее положение и терпеливо замер.

Что-то тихо металлически щелкнуло, еле слышно зашелестело.

Холодная кромка коснулась шеи, я дернулся от неожиданности и по скользнувшей к груди горячей струйке понял, что она еще и острая.

— Чш-ш, — приложив ладонь к моей щеке, Криста почти нежно слизнула кровь и провела горячим языком по царапине, — не шевелись.

Я старался, но клинок скользил ниже, повторяя изгибы мышц, и от возбуждения все тело начало мелко дрожать. Тяжело дыша, я старался это прекратить, но только явственнее ощущал, как лезвие, тонкое и все еще холодное, касается кожи. На медленный круг вокруг пупка я ответил несдержанным стоном, откинул голову на спинку, жмурясь до боли и нечаянно потираясь членом о грубую ткань.

—

Я ведь сказала не двигаться, — я даже не успел уловить интонацию в ее голосе.

Больно не было. Только стойкое и неприятное ощущение расхождения мышц под незначительным давлением отточенного металла. Распахнув глаза, я приподнялся, но лезвие прижалось к горлу, и я замер.

Медленно, но верно начинал гореть глубокий порез левее грудины. Мягкое полотенце прижималось к животу, впитывая кровь. Совершенно сумасшедшие синие глаза требовательно и жестко, несмотря на расширенные зрачки, приказывали сидеть. И я, расслабившись, закрыл глаза, безуспешно пытаясь выровнять дыхание.

— Хорошо, — тихо, мягко, касаясь острым кончиком ножа моей губы, — хочешь прекратим?

Мне не очень нравится все это членовредительство, но не умру, стояк на месте, несмотря на боль. Так что пусть играется. Я сам виноват, знал же, что нельзя двигаться.

Почти незаметно качнув головой, я втянул воздух носом, ощутив ласковое касание губ чуть выше царапины. Скользнув кончиками пальцев по животу, Криста взялась за пряжку, расстегнула ее одной рукой, другой аккуратно промокая рану полотенцем. От легкой боли и весьма приятного расстегивания ширинки я снова покрылся мурашками, тихо застонал от прикосновения к головке. Ее пальцы показались прохладными, ласково прошлись по стволу и неожиданно резко и крепко ухватили за основание, выбив у меня придушенный стон.

Неторопливо надрачивая, она с тихим шорохом отложила полотенце и устроила ладонь у меня на плече.

— Дотронься, если хочешь, — негромко разрешила рыжая, легко прикусила кожу на горле.

Положив руки на стройные бедра, я провел было ими выше, но захлебнулся скулящим стоном, впиваясь пальцами в упругие мышцы, когда ее язык скользнул в рану. Она вылизывала царапину изнутри широкими, плавными движениями, одновременно все так же проводя по члену с резковатой нежностью. И это явно больше, чем я могу вынести.

Хватая воздух пересохшим ртом, я открыл глаза, желая в еще не отпустившем оргазме увидеть ее. И увидел, блять. Она неторопливо стерла с шеи несколько капель спермы и облизала пальцы в совершенно блядской манере яркими от моей крови губами.

— Господи… — обреченно выдохнул я, откидывая голову.

— Можешь обращаться и так, — благосклонно разрешила рыжая.

В теле совершенно не было сил. Чуть подрагивали ноги и руки, тянуло в груди. Горячие капли, стекающие по животу, не добавляли уюта, но Криста стерла их чуть щекочущим полотенцем и даже застегнула на мне штаны.

С трудом подняв руки, я обхватил ее талию и потянул чокнутую извращенку к себе. Обняв меня за шею, она позволила мне спрятать лицо у нее на груди и прижалась щекой к моей макушке, гладя по затылку.

— Ты такой молодец сегодня, — совершенно серьезно, без следа издевки похвалила девушка, и мне стало так хорошо, я даже загордился собой — все стерпел и заслужил теплые слова, — умница.

Прикрыв глаза, я вздохнул и обнял ее покрепче. Побаливала царапина, но, в целом, все остальные ощущения были приятными. Стало вдруг интересно, сколько же пар подобное практикуют. Лениво улыбнувшись, я зажмурился на секунду. Что мне цифры статистики, если я сам практикую…