Столетняя война: леопард против лилии
Шрифт:
Для того чтобы представить эволюцию зарубежной историографии по данному вопросу и направление ее развития в последние десятилетия, следует вспомнить наиболее значительных предшественников современных исследователей Столетней войны. В довольно значительной ретроспективе — с начала XX столетия до 50-х гг. — во Франции это М. Депрэ, А. Ковилль, П. Камбьер и Э. Перруа, в Англии — Т. Таут, Д. Маккинон, М. Постан, А. Стил. Следует также отметить имеющие существенное значение для исследования Столетней войны работы бельгийского историка А. Пиренна [195].
Названные авторы в основном рассматривали историю Столетней войны в духе традиционных либеральных историко-правового и историко-экономического направлений. В их работах выявились наиболее важные проблемы, связанные с изучением
Монография Э. Перруа «Столетняя война» (1945) [196]ознаменовала завершение определенного этапа в изучении истории Столетней войны. Для него была характерна постановка основных проблем, преимущественное внимание к исследованию причин войны, которые рассматривались на основе характерного для позитивистской методологии плюрализма. Интерес к истории англофранцузского конфликта преобладал во французской историографии. Лишь французские историки сделали в эти годы Столетнюю войну и отдельные связанные с ней проблемы предметом специального исследования. Между французскими и английскими историками первой половины прошлого столетия не было заметных разногласий в трактовке данного сюжета. Постепенно оформился своего рода традиционный взгляд по всем основным вопросам, нашедший наиболее полное отражение в работах Перруа.
Столетняя война расценивалась как серьезный межгосударственный конфликт. Юридический подход к пониманию вопроса определил при анализе причин войны преимущественный интерес к гасконской проблеме, которая рассматривалась как чисто правовая. Большое внимание уделялось личным качествам королей и психологическим мотивам их поведения. Для отдельных английских историков была характерна определенная идеализация английских королей как выдающихся политических деятелей и полководцев (например, Эдуард III в трактовке Таута). Фландрии среди прочих причин войны, как правило, отводилось второстепенное место. Династический вопрос рассматривался в основном как повод к войне.
Проблема изменения характера войны была поставлена серьезно и интересно только в работах Перруа. В основном же война рассматривалась как довольно статичный крупный международный конфликт с преимущественно юридической подоплекой. Был принят взгляд о серьезных последствиях Столетней войны для обоих государств, особенно тяжелых для Франции.
В 50-е гг. Столетняя война мало фигурировала в историографии. Историки, казалось, утратили интерес к этому сюжету, где имелись прочно утвердившиеся традиционные взгляды по основным проблемам. Однако в нескольких статьях наметились новые тенденции в оценке Столетней войны. В работе французского историка П. Шаплэ, в целом выдержанной в рамках принятой концепции, присутствовала одна достаточно новая тенденция: попытка доказать непричастность французской короны к развязыванию войны [197].
Практически одновременно была опубликована статья английского автора Д. Темплемэна, который предложил принципиально новый взгляд на причины и характер Столетней войны. Темплемэн пришел к выводу о том, что Депрэ, Перруа и некоторые историки XIX в. вольно или невольно исказили личную роль английского короля Эдуарда III в развязывании войны. Темплемэн стремился «реабилитировать» Эдуарда и представить его в роли жертвы происков Франции в Гаскони. Деятельность английского короля, по мысли автора, была направлена на то, чтобы оградить Англию от французского вмешательства в Шотландии и бывшей Аквитании [198]. Война в таком освещении неожиданно приобрела оборонительный со стороны Англии характер. И хотя Темплемэн не развивал открыто такой мысли, это было сделано со временем в других работах английских историков.
В 1953 г. вышла в свет проблемно-обобщающая статья известного французского историка Ф. Вольфа, специально посвященная анализу причин и исторического значения Столетней войны. Этот автор одним из первых попытался рассмотреть Столетнюю войну как явление, связанное с определенной стадией развития западноевропейского феодализма. Статья Вольфа определила многие исследования последующих десятилетий. В поисках «общей причины» Столетней войны Вольф рассмотрел в комплексе два основных узла англо-французских противоречий — аквитанский и фландрский. Подчеркнув сочетание в них политических и экономических интересов, исследователь связал эти противоречия с проблемой централизации Франции. Такой комплексный подход был серьезным позитивным достижением французской историографии, хотя ряд положений работы Вольфа можно оспорить. Поиски «общей причины» войны привели его к преувеличению государственно-правового аспекта. Излишне второстепенной оказалась в освещении Вольфа роль Шотландии.
Статья Вольфа, как и работы Шаплэ и Темплемэна, знаменовала собой появление в 50-х гг. качественно новых тенденций в исследовании Столетней войны. Однако если Шаплэ и Темплемэн были склонны усилить значение субъективных личностных мотивов в истории войны, то Вольф, напротив, стремился вывести ее изучение на уровень кардинальных проблем истории Западной Европы. Не называя своих оппонентов, Вольф, по существу, оспаривал точку зрения ряда английских авторов, резко преувеличивавших роль личности и значение нравственных критериев в истории англо-французской войны. «Это смешно, — писал он, — на расстоянии шести веков судить с моральных позиций об «ответственности» двух королей за конфликт». Династический вопрос в истории борьбы между Англией и Францией Вольф считал только «предлогом» [199].
Дальнейшее развитие английской и французской историографии по проблемам Столетней войны показало, что обе наметившиеся тенденции в ее трактовке получили заметное, но не равноценное распространение.
В монографии английской исследовательницы М. Мак-Кизак «Четырнадцатый век» было впервые сказано, что противоречивые события Столетней войны порождают много серьезных дискуссионных проблем [200]. С этого времени дискуссия и пересмотр прежних концепций стали характерной чертой английской историографии по данному вопросу. Новой была также оценка роли Шотландии: в работе Мак-Кизак позиция Шотландии выглядит, пожалуй, основной причиной войны. В трактовке характера Столетней войны Мак-Кизак неоднократно отмечала угрозу французского вторжения в Англию и фактически подводила читателя к мысли об оборонительном характере войны со стороны Англии (во всяком случае, в XIV в.) [201].
Основательная ревизия традиционных концепций по истории Столетней войны с позиций, близких к тому подходу к историческому процессу, который характерен для так называемого критического направления, началась в английской историографии с трудов Дж. Ле Патуреля [202]. Автор прямо ссылался на Темплемэна как на своего предшественника, однако в выводах шел гораздо дальше. Главной причиной Столетней войны Ле Патурель считает претензии английского короля на трон Франции, которые он рассматривает как совершенно справедливые. Автор даже подчеркивает, что их отстаивание было долгом английского короля. Исходя из такого понимания причин войны, Ле Патурель, естественно, должен был соответствующим образом пересмотреть и ее характер. В его работах предложены два довольно противоречивых решения этой проблемы. С одной стороны, Ле Патурель рассматривает войну не как межгосударственное столкновение, а как взрыв внутренних противоречий во Франции: «Это было восстание наиболее крупных французских баронов против королевской централизации, возглавленное их самым крупным представителем, имевшим огромные ресурсы вне королевства — а именно герцогом Аквитанским» [203]. Это заключение не является принципиально новым. Здесь есть определенная доля истины, так как гасконская проблема была почвой для проявления сепаратизма, носителем которого в данном случае выступал английский король. Другое дело, что к этому нельзя свести все содержание англо-французского конфликта.