Столичный доктор. Том II
Шрифт:
Мягко отстранил Вику, пошел облачаться в рабочую одежду. Хорош бы я был, попрись в операционную во фраке! Ничего, я подумаю об этом завтра. Или после операции.
Спустился в операционную, помылся. Хоть и не собираюсь оперировать, но указующим перстом ткнуть в нужное место могу. И только когда тер руки щеточкой, обратил внимание, как они дрожат. Надо валериану пить, или что там рекомендуют? Хотя мне больше французский коньяк помогает. Или вискарь односолодовый. Хотя я в наших винных лавках ни Шиваса, ни Гленфиддиха не видел. Или не заметил? Ну вот, мысли в сторону пошли, может, и получится отвлечься.
И
Осмотрел больного на столе. С диагнозом согласился. Случай для студентов, всё на виду — и анамнез язвенный с кровотечением года два назад, и начало острое, с классической фразой «как ножом ударили». Давление, температура — терпимо. Пульс частит, но это как раз норма. И тут я заметил взгляд Моровского на своих подрагивающих кистях. Пусть думает, что я всё же выпил лишку.
Дал команду анестезистке приступать, и начал допрашивать графа, что они собираются делать. Как же, тонкий кишечник они ушивали без меня, гении хирургии. Пусть продолжают расти.
— Постараемся ушить язвенный дефект. Мы тренировались. Можно сказать, все освоили.
— Ну, с божьей помощью, — и все дружно перекрестились, за исключением пациента, который уже надышался хлороформа и впал в наркоз.
Поначалу всё шло без особых приключений. Но вот когда добрались до двенадцатиперстной кишки, и Моровский нашел место прободения, тут и поперло. Уж не знаю, зацепил ли граф сосудик, или он просто ждал своей очереди, разъеденный процессом, но алый фонтанчик артериальной крови мы получили.
— Чего ждем, ветеринары? Срочно перевязываем! Бегом! — придал я правильный вектор движения операционной бригаде.
— Никак не найду, откуда кровит, — сообщил мне поляк.
Кровит? Да тут хлещет! Сам знаю, что там в складках попробуй найти, но можно ведь более крупную ветку зажимом временно перекрыть. Наконец нашли, перевязали. Нда, случись с ним такое дома — похоронили бы в считанные минуты. Так что повезло мужику с прободением, можно сказать.
— Салфетки, и перемываться всем, — скомандовал я банде мясников, еще пять минут назад бывших бригадой хирургов. — Санитара срочно, пол протереть. Не хватало только, чтобы кто-нибудь поскользнулся и упал.
Вернулись, сняли салфетки, которыми прикрывали операционное поле. Моровский сказал:
— Мы продолжаем.
Надо, конечно, ввести более продвинутый вариант? Когда там Селлан-Джонс свою операцию сделал с тампонадой язвы большим сальником? Году в тридцатом, наверное. Ну вот, значит, на треть века опередим. Будет операция Моровского. Пусть погреется в лучах славы. У меня тут все легендами станут, это я им обеспечу.
На утреннюю конференцию явился в разбитом состоянии. Ночью меня измучила Вика — все никак не могла насытиться. И откуда только в ней это? Еще полгода назад стеснялась всего, пугалась. А тут и так давай и вот так попробуем. Впрочем, сам виноват. Обучил всему, а девушка, что называется, вошла во вкус. И вот мы развлекаемся, значит, а я все думаю про то, как сюда врывается «теща» — Елена Константиновна. Вот ей будет весело наблюдать дочку с ногами на моих плечах. И только под утро Виктория догадалась мне сказать, что маман то на богомолье уехала. Именно поэтому дочка оказалась такой смелой. Кот из дома — мыши в пляс.
— А ты такой ненасытный! — под утро мне достался еще один страстный поцелуй, крепкие обнимашки счастливой девушки.
А я так долго продержался, ибо не мог никак выкинуть из головы ситуацию с князьями. Которые настолько «великие», что готовы выстраивать жизнь окружающих людей под себя — кому с кем спать, кому с кем размножаться…
В итоге на конференции сидел просто никакой, глаза красные, как у вампира, рукой то и дело прикрываю рот, чтобы не зевать на подчиненных. Чтобы никто лишнего не вообразил — начал собрание с наезда.
— Вацлав Адамович! Где сводные сведения о майских пациентах клиники?! Уже неделя прошла, а отчета у меня как не было, так и нет!
Поляк растерялся, встал, начал оправдываться. Я его сразу оборвал:
— Господа! Это всех касается. У нас на носу открытие еще двух подстанций. Есть немалые шансы, что город, — тут я споткнулся, не зная, как подать новость, — возьмет клинику на свой кошт.
Господа резко оживились. То, что мы можем стать полугосударственным предприятием — всем было бальзамом на душу. Не надо волноваться, что выставят за дверь, дополнительные выплаты к окладам. Я оглядел зал. «Господ» в нем прилично так прибавилось. Моровский нанял еще четырех врачей, девятерых фельдшеров из студентов. Плюс новые медсестры, работники аптеки. На конференции ходили и девушки из лаборатории Славки Антонова — поднабраться опыты и знаний. Ну и глазки построить врачам. Я не препятствовал. Но в целом уже тридцать с лишним сотрудников. Не все имена даже успеваю запоминать.
— Так что прошу! Требую! — продолжил я. — На каждый чих — должна быть бумага. Отпуск лекарств, выезды экипажей, все прошу документировать. Бумаги пойдут в МВД, медицинский комитет городской думы. И по этим документам будет выделяться финансирование.
Тут я заметил, что доктор Горбунов прячется где-то на галерке. Пригляделся. Бог ты мой… Михаил Александрович пришел на конференцию с расцарапанным лицом.
— Это что еще такое?! — я переглянулся с Моровским. — Вацлав Адамович, вы в курсе?
— Только что сам увидел, — покачал головой поляк. — Михаил Александрович, извольте объясниться!
Врач встал с грустным лицом, тяжело вздохнул. На него обернулся весь зал.
— На последнем выезде безумная женщина в меня вцепилась… Все лицо исцарапала.
— Кто принимал звонок? — я повернулся к нашим телефонисткам, которые сидели плотной группой.
— Я!
Руку подняла совсем молоденькая брюнетка с большим румянцем на щеках — Анастасия Злотникова.
Я поискал взглядом Вику — начальницу наших диспетчеров — и не нашел. Вот же негодяйка! Отлеживается… А мне тут разгребай.