Столичный доктор. Том V
Шрифт:
— Я отправлю вам пару ящиков, — Сергей Александрович поставил свой порт-сиппер на стол и вытащил из портсигара папиросу. — Мне доставляют по специальному заказу.
Чтоб я так жил! Впрочем, кто мешает? Хотя мне обещанного количества напитка надолго хватит.
— Буду признателен.
— На завтрашний вечер ничего не планируйте. Жду вас к семи пополудни на Большой Морской, тридцать один. Скажете, что ко мне, вас проведут.
— Почту за честь. Спасибо за приглашение.
Знаю, рядом бывал. Яхт-клуб, пожалуй, одно из самых пафосных мест Питера. Туда даже гостем попасть многие за счастье посчитают. Императорская семья
— Требования к одежде? — спросил я так спокойно, будто посещение закрытых аристократических клубов для меня вещь обыденная, даже слегка надоесть успела.
— Ничего особенного, фрак, белая сорочка, обувь непременно черного цвета.
Ну и всё, портвешку еще по рюмахе накатили, и на выход.
Лиза попрощалась, будто мы были шапочно знакомы. Специально для прислуги, что ли? Назвала «господином Баталовым», руку дала поцеловать как величайшую милость. Посмотришь на такую Великую княгиню, ноги сами понесут в революционеры записываться. Но в самую последнюю секунду, когда ее лица не видел никто, кроме меня, улыбнулась так искренне и печально… Короче, в глазах слегка защипало.
Пока ехал к себе на Моховую, сотый раз перебирал в памяти список несделанного. Да уж, сильно не вовремя меня выдернули, куча всего зависла и другие вряд ли станут в этом разбираться. Гюйгенс должен уже прибыть, он неделю просил на подбор персонала, хотя бы для первоочередных задач. Но ему я велел в «Российский медик» не соваться, а прислать записку с адресом. Естественно, где он и когда приехал, я не знаю. Вот сейчас приеду и узнаю.
С Романовским надо сесть и решить, кто и куда с лекциями поедет. По Европам, конечно. А то почетных званий нам понадавали как Брежневу медалей, а в ответ мы ничего не сделали. Послали письма с отписками — спасибки, любим, ценим, как-нибудь прибудем очно. А сами сидим и в ус не дуем. Мероприятие масштабное — сначала разработать маршрут, написать, согласовать даты, потом приобрести билеты… Организовать так, чтобы кто-нибудь здесь присутствовал, если толкового зама не найдем к тому времени. Развлечение надолго. Но придется начать в ближайшее время, а то ведь ученые коллеги, они такие, обидеться могут. А между делом, кстати, вояж по родным просторам устроить. Потому что у нас медицине обучают не только в Москве и Питере. Варшава, Киев, Одесса, Харьков, Ростов, Казань, Дерпт с Томском… На месяц путешествие, если долго нигде не задерживаться. Пожалуй, тоже поделиться придется.
В «Российском медике» как-то оживленно. То есть на улице уже не очень — конец рабочего дня, прием заканчивается, очередь человек десять. Зато внутри — шум и гам. Как там пел крокодил Гена? Жить без приключений нам никак нельзя? Скажите, сколько и куда платить, чтобы жизнь плавно текла безо всяких неожиданностей, я даже торговаться не буду. Действующие лица и исполнители: Ельцина Зинаида Яковлевна, врач, кричащая «Держи вора!» и пытающаяся дотянуться до второго персонажа в белом халате, судя по всему фельдшера, который молчит и имеет особую примету в виде увеличивающегося обширного масляного пятна в районе поясницы. Третий участник — мой тезка Евгений Александрович Тубин, ответственный за экономическую и прочую безопасность. Он занят тем, что пытается не дать участнице номер один причинить повреждения организма участнику номер два. Веселится и ликует весь народ.
—
— Здравствуйте, ваше сиятельство, — ответил Тубин. — Вот, Зинаида Яковлевна…
— За мной. Все, — скомандовал я. — Не мешайте нашим коллегам работать.
И отправился в директорский кабинет. Он у нас один на двоих с Романовским, но я точно знаю: там сейчас нет никого. Дмитрий Леонидович предупредил, что после обеда его не будет.
Все быстро разбились на кучки. Фельдшер молча встал поближе к окну, а безопасник с Ельциной скооперировались у двери.
— Вот, Евгений Александрович, я вас хотела предупредить, но вам некогда было! — начала Зинаида Яковлевна.
— Обращаться надо «Ваше сиятельство», — перебил ее Тубин.
— Вот я и говорю, ваше сиятельство, — как ни в чем ни бывало переключилась докторица на официальное обращение, — что Каменев — вор. Я давно заметила: он, когда инъекции делает, не до конца раствор вводит. Даже ругала его, а в ответ оправдания, что масло идет тяжело. И вот, пожалуйста: насобирал склянку и пытался вынести.
А ведь точно, персиковым маслом пахнет, в нем мелкодисперсную серу разводят. Я подошел ближе к фельдшеру, осмотрел его со всех сторон. Тот побледнел.
— А склянку как разбили?
— Так вырываться начал, подлец, я и толкнула его нечаянно. Еще и драться лезет!
— Зинаида Яковлевна, — я встал. — От лица руководства «Российского медика» объявляю вам благодарность. Премию за бдительность выпишем чуть позже. Вместе с тем хочу сказать, что о своих подозрениях надо было сразу сообщить господину Трунову либо же Дмитрию Леонидовичу лично. Они в состоянии разрешить подобный вопрос.
— А я думала, раз вы хозяин… — пробормотала Ельцина.
— Еще раз спасибо. Пока занимайтесь своими прямыми обязанностями.
— Жаль, что еще и чужими заниматься приходится, Ваше сиятельство, — не удержалась от шпильки Зинаида Яковлевна, и покинула нас, победно зыркнув на Тубина.
— Следующий господин Каменев. Вы подписывали договор при найме на работу?
— Да так сложилось, Ваше сиятельство, — забормотал фельдшер. — Бес попутал…
— Кто там чего напутал, не знаю. Вы уволены. Евгений Александрович, побеспокойтесь о взыскании с виновника трехсот рублей штрафа. С вами поговорим позже.
Накосячивший безопасник повел Каменева на выход. Надо еще у Ельциной спросить, может, она сигналы подавала, а реакции не было? С чего она так зыркала и про чужие обязанности рассказывала? Надо присмотреться к ней, хоть и хамит слегка, но за дело переживает как за свое. Но для главного врача наглость — не порок, а необходимое для выживания качество. А что, первая в России женщина-главврач. Звучит! Смотришь, лет через сто феминистки памятник поставят. Только не мне, а Зинаиде.
К зданию на Большой Морской я прибыл вовремя. Удачно подгадал с лихачом, и тот как на заказ высадил меня у входа.
Дверь открыл монументальный швейцар, выращенный в результате трехсотлетней селекции, которая осуществляла подбор правильной густоты бровей и усов, а также эталонной длины бакенбард. Поклонился он с достоинством, вежливо спросил, чего я тут забыл, и не помочь ли уважаемому господину найти дорогу к тому месту, куда его несло до этого. Нет, голосом было произнесено «Чего изволите?», остальное мыслью.