Столичный доктор. Том V
Шрифт:
Дальше пошла неформальная часть встречи, а именно чаепитие. И мы вчетвером сидели за отдельным столом, на сей раз ореховым, и пили из красивых фарфоровых чашек довольно посредственный чай, пытаясь увидеть сидящего напротив собеседника из-за пузатого, в гербах, серебряного самовара.
Мои попытки прикинуться дурачком и выяснить хоть что-то у Дурново всякий раз натыкались на сладкоголосые отмазки, произнесенные весьма сочувствующим тоном. Это как скажет Его величество, этот вопрос может решить только Его Императорское… Минут через пять мне начало казаться, что основная функция Дурново — произносить речи
Кое-что все-таки выяснить у премьера удалось. Самое банальное. Своего здания у новообразованного министерства нет, денег на него тоже не предвидится. Поэтому нам освободили местечко, прямо тут, во дворце на втором этаже. Аж целых семь комнат — ни в чем себе не отказывайте. Бонусом шла отдельная телеграфная линия, которую можно кинуть от местной разводки и телефонный номер. Одна штука. Попытка поторговаться и выбить хотя бы два — натолкнулась на полное непонимание. Зачем больше? Вот как хочешь, так и работай.
Мы спускались по лестнице парадного подъезда, и я уже поднял руку, чтобы позвать извозчика, как я не выдержал. Оглянулся, никого:
— И как работать-то??
— Тоже удивлен, — Николай Васильевич тяжело вздохнул. — Между нами. Этот Дурново показался мне пустым человеком.
— Это-то как раз меня не пугает — меньше вмешиваться в дела министерства будет. Но семь комнат?!? Один телефонный номер и молчок про бюджет…
Дождь в Питере, наконец, начался, мы раскрыли зонтики:
— А в газетах про этот момент напишут — Склифосовский грустно улыбнулся — Что мы выходим не просто из здания, но и из прошлого, готовы шагнуть в будущее, которое только что начали строить.
— Сфотографироваться по этому поводу всё равно надо. И предлагаю совершить набег на ресторан яхт-клуба, а то мне про него столько рассказывали, а я так ни разу и не сподобился. Заодно посмотрите на тех, кто действительно решает все в Империи в неформальной обстановке.
— Ничего не могу противопоставить вашей непреклонной воле и всеобъемлющей заботе, — засмеялся Склифосовский. — Поехали!
Глава 14
СТОЛИЧНЫЯ В?СТИ. Въ октябр? ожидается заключенiе трактата съ Китаемъ относительно проведенiя русской жел?зной дороги черезъ Манджурiю.
СТОЛИЧНЫЯ В?СТИ. На производство всероссiйской переписи ассигновано, по словамъ газетъ, 1.530,507 ?
КАВКАЗСКIЯ В?СТИ. 7-го октября, въ 4 1/2 часа дня, произошло крушенiе товарнаго по?зда на 176 верст? между станцiями Ильской и Линейной. Прислуга спаслась, погибло много товара, убиты пассажиры-зайцы. Виновникъ крушенiя — телеграфистъ Хабля.
СТОЛИЧНЫЯ В?СТИ. Въ силу новаго закона о привилегiяхъ отъ 20-го марта 1896 года, на химическiе рецепты привилегiя не выдается; ввиду этого химическiе заводчики какъ Россiи, такъ и заграницы нам?рены обратиться къ министру финансовъ съ ходатайствомъ разр?шить вновь выдачу привилегiй на химическiе рецепты, такъ какъ иначе открывшему новый химическiй препаратъ придется обезпечивать его отъ заимствованiя лишь секретомъ изготовленiя.
СТОЛИЧНЫЯ В?СТИ. На созывъ и устройство предстоящаго въ текущемъ году въ С.-Петербург? съ?зда для обсужденiи м?ръ борьбы против сифилиса въ Россiи министерствомъ внутреннихъ
Инспекция ресторана прошла на «ура». Пообедали мы на славу. Подтверждаю: все слухи о высоком классе здешних поваров правдивы до последней запятой. Придраться не к чему. Все приготовлено великолепно, подано отлично. Во время застолья нас никто не тревожил — так, раскланивались, не более того. Кстати, Николай Васильевич здесь известен как бы не больше меня. Ну да, сколько высокопоставленных пациентов через его руки прошло. Зато потом, когда мы важно прошествовали к выходу, только швейцар нас не поздравил, по должности, наверное, не положено.
Домой я прибыл в самом замечательном расположении духа. Проблемы? Завтра всё, сегодня отдыхать. Вот к Яковлеву только зайду, как раз инъекцию сделаю, и полежу пару часиков. Видеть никого не хочется. Просто устал.
Дверь открыл Прошка. Отдал ему фуражку и начал стаскивать с себя пальто.
— Одежду почистить, просушить. Да не бросать, а аккуратно развесить, чтобы не потянулась.
— Там до вас студент какой-то, на кухне дожидается. Покормили его, а то голодный — ужасть просто!
— Какой студент?? Не ждал никого.
— Сказал, от Винокурова, из Москвы, письмо показывал какое-то.
Всё страньше и страньше. Что за студент от покойника прибыл? Какое послание?
— Ладно, давай его в кабинет. Чаю подай сразу. Погоди, галоши тоже помыть и высушить. А то знаю я вас, опять перед выходом протирать начнете.
— Не извольте беспокоиться, ваши сиятельство, всё сделаем!
Пошел в кабинет. Блин, надо было сказать, чтобы воды в ванну набрал, а то у меня сейчас ощущение почему-то, что я месяц не переодевался. Вот оно до чего доводит, общение в высших сферах.
Дверь открылась и вошел… да точно Прошка сказал — студент. Хоть и одет в партикулярное платье, но на лбу написано незаконченное высшее образование. Крепко сбит, широкоплечий, волосы густые, назад зачесаны. Ну и на лице жидковатые усики и зачатки бороды. И смотрит слегка исподлобья.
— Проходите, присаживайтесь, — пригласил его я. — Рассказывайте, что вас ко мне привело.
— Здравствуйте… ваше сиятельство, — сказал он именно с такой длинной паузой перед титулом, будто сомневался, стоит ли обращаться таким образом. — Я — Семашко, Николай. Мне Винокуров Александр Николаевич написал, что вы можете на работу меня взять и хлопотать о восстановлении в университете.
Вот это новость! И как только добрался и разыскал?
— Вы сейчас должны находиться где-то в Орловской губернии под полицейским надзором? Я правильно помню? Или статус изменился?
Лицо Семашко посмурнело.
— Я… извините, наверное, не надо было приходить… Спасибо за всё, пойду я…
И пошел к двери, вытирая вспотевшие ладони о брюки.
— А ну-ка вернитесь! — рявкнул я. — Пойдете, когда я решу! Что случилось у вас?
— Самовольно оставил предписанное место проживания, не уведомив о том полицию… Я написал Винокурову, спросил совета. Но он не отвечал.