Столкновение миров
Шрифт:
Когда Гарднер замолчал и сделал еще один большой глоток из бутылки, Морган сказал:
— Да! Правильно! Удвоенный! А теперь послушай, Гард, ты слушаешь?
— Да, мой Господин.
В глазах Гарднера/Осмонда пылало предельное внимание.
— Мой сын никогда не выйдет живым из Черного Отеля, и я думаю, что Сойеру это тоже не удастся. У нас есть великолепный шанс, так как он не вполне Джейсон, чтобы он смог справиться
— Он самый грязный из подонков, которых когда-либо видел свет, — прошептал Гарднер. Его рука сжимала бутылку… сжимала… сжимала… и теперь его пальцы уже вдавливались в металл крышки.
— Ты сказал, что старик-негр тоже на пляже?
— Да.
— Паркер, — произнес Морган, в этот же самый момент Осмонд сказал:
— Паркус.
— Мертв? — безучастно спросил Морган.
— Я не знаю. Я думаю, что да. Должен ли я послать парней на пляж, чтобы привести его сюда?
— Нет! — резко выкрикнул Морган. — Нет, но мы сами спустимся туда, где он находится, ведь так, Гард?
— Мы?
Морган хихикнул.
— Да Ты… я… все мы. Потому, что если Джек выйдет из Отеля, он сразу отправится туда. Он не захочет бросить своего черного, как ночь, приятеля.
Теперь Гарднер тоже начал хихикать.
— Нет, — произнес он. — Конечно же нет.
И только теперь Морган почувствовал тупую боль в ладонях. Он разжал кулаки и задумчиво посмотрел на кровь, сочащуюся из полукруглых ран. Но усмешка не исчезла с его лица. Наоборот, она стала еще больше.
Гарднер торжествующе посмотрел на него. Огромное чувство власти наполнило Моргана. Он простер одну окровавленную руку вперед.
— Это кидает к ногам человека целый мир, — шептал он. — Воспой мне: «Аллилуйя».
Его губы растянулись еще шире. Он оскаливался, как волк — волк, уже старый, но все еще достаточно хитрый, коварный и могучий.
— Пойдем, Гард, — сказал он. — Пойдем на пляж.
Глава 41
Черный Отель
Ричард Слоут не был мертв, но когда Джек поднял своего друга на руки, тот был без сознания.
«Кто теперь стадо?» — спрашивал в его уме Вулф.
«Будь осторожен, Джеки! Вулф! Будь…»
— ИДИ КО МНЕ! ИДИ СЕЙЧАС! — мощно и беззвучно пел Талисман. — ИДИ КО МНЕ, ПРИНЕСИ СТАДО, И ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО И ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО И ВСЕ…
— … все будет
Он пошатнулся вперед и чуть не угодил прямо в чернеющую дыру открытого люка. Сердце стучало прямо в висках, и он с ужасом подумал, что мог свалиться прямо в серую воду, разбившись об опорные столбы. Затем он взял себя в руки и ногой откинул крышку люка, закрывая его. Теперь доносился только звук странных флюгеров, без устали поющих свои песни в небе.
Джек повернулся к «Противостоянию».
Он увидел, что находится на широкой террасе. Когда-то, в пышных двадцатых или тридцатых, отдыхающие сидели здесь после полудня в тени зонтиков и потягивали коктейли, читая последние романы Эдгара Валласа или Эллери Квин, а, возможно, просто смотрели на остров Лос Каверни — серо-голубое пятно, парящее на горизонте. Мужчины в белом, а женщины в пастельных тонах.
Когда-то. Давно.
Джек не знал, в какой цвет была когда-то выкрашена терраса, но теперь она была черной, как и весь Отель — цвет, в который, как показалось Джеку, были окрашены точечки рака в легких его матери.
В двадцати футах должны находиться окна-двери, о них говорил Спиди, через которые входили и выходили отдыхающие в те далекие, туманные годы.
А вот и они.
На них были наклеены белые широкие полосы, так что теперь двери напоминали слепые глаза.
На полосках бумаги было написано:
«ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ».
Шелест волн. Звук шипящих и поскрипывающих флюгеров. Привкус морской соли и запах давно пролитых спиртных напитков, пролитых красивыми людьми, которые теперь состарились или умерли. Запах самого Отеля. Он взглянул на заклеенные окна и совсем не удивился тому, что содержание послания изменилось:
«ОНА УЖЕ УМЕРЛА, ДЖЕК. ТАК ЗАЧЕМ ЖЕ УТРУЖДАТЬ СЕБЯ?»
(Кто теперь стадо?)
— Ты, Риччи, — сказал Джек. — Но не ты один.
Ричард пошевелился, выражая протест.
— Пойдем, — прошептал Джек, и начал шагать. Еще одно усилие. Отдать или взять.
Плакаты на окнах казалось стали еще шире, когда Джек шел к «Противостоянию»; как будто Черный Отель смотрел на него слепыми, но удивленными глазами.
«Неужели ты действительно считаешь, малыш, что ты сможешь войти, неужели ты надеешься выйти? Неужели, ты думаешь, что в тебе достаточно Джейсона для этого?»
Красные вспышки, которые до этого он видел в воздухе, вспыхивали и танцевали на заклеенном стекле. На мгновение они приняли форму. Джек с удивлением взирал на них, когда они превратились в огненных чертиков. Они скатились вниз по медным ручкам двери и сосредоточились там. Ручки тускло запылали, как железо в горне кузницы.
«Давай, малыш. Прикоснись к нам. Попробуй».
Однажды, когда он был ребенком лет шести, Джек положил палец на проволоку выключенной электрической плиты и включил кнопку. Ему было просто интересно знать, с какой скоростью нагреется горелка. А через секунду он уже отдернул невыносимо болевший палец. Прибежал Фил Сойер, взглянул и спросил Джека, неужели тот хотел спалить себя заживо.