Столп огненный
Шрифт:
Словом, все было готово, однако ни одна из придворных дам не выказывала намерения удалиться. Элисон пришлось подойти ближе и прошептать Марии на ушко:
– Вели им всем подождать снаружи. Мне нужно поговорить с тобой наедине.
– О чем?
– Поверь, это очень важно.
Мария не стала спорить.
– Благодарю вас, дамы, – произнесла она, вставая. – Прошу, оставьте меня ненадолго с Элисон, чтобы мы могли пошептаться.
Дамы, большинство которых было знатнее Элисон, недовольно поморщились, но никто не стал возражать против просьбы новобрачной; одна за другой они
Элисон и Мария остались одни.
Следовало торопиться, поэтому Элисон заговорила прямо, точь-в-точь как королева Екатерина:
– Если Франциск тебя не поимеет, брак не признают состоявшимся. Это значит, что вас могут развести.
Мария поняла сразу.
– Если это случится, мне никогда не быть королевой Франции.
– Вот именно.
– Но откуда мне знать, справится ли Франциск? – Мария всплеснула руками.
– Этого никто не знает, – ответила Элисон. – Поэтому, что бы там ни произошло на самом деле, ты должна притвориться, будто все было как надо.
Мария кивнула, в ее взгляде сверкнула решимость, – это в ней очень нравилось Элисон.
– И как же мне убедить людей?
– Королева Екатерина дала полезный совет.
– Поэтому она позвала тебя вчера?
– Да. Она сказала, что Франциск должен взобраться на тебя и хотя бы поерзать сверху.
– Куда он денется, заберется как миленький. Вот только, боюсь, этого будет мало.
Элисон достала из кармана платья драгоценный мешочек.
– Держи. Это подарок королевы. Положи в кармашек рубашки.
– Что там?
– Кровь.
– Чья?
– Понятия не имею, – сказала Элисон, хотя, по правде говоря, у нее имелись смутные подозрения. – Не важно, чья это кровь; важно, что она должна пролиться на твою простыню. – Девушка показала Марии кончик шелковой нити у горловины мешочка. – Просто потяни, и нитка развяжется.
– По крови все решат, что я лишилась девственности. Отлично.
– Никто не должен заметить мешочек. Спрячешь его внутри себя. Ни в коем случай не вынимай.
Мария скривилась от отвращения, но это была всего-навсего мимолетная слабость; в следующий миг ее лицо вновь приобрело решительное выражение.
– Хорошо.
Элисон хотелось плакать.
В дверь постучали, женский голос произнес:
– Принц Франциск ожидает королеву Марию.
– Еще одно, – проговорила Элисон вполголоса. – Если Франциск не справится, ты никому не должна рассказывать – ни матери, ни духовнику, ни даже мне. Будешь улыбаться, смущаться и отвечать, что, мол, Франциск исполнил долг новобрачного и показал себя молодцом. Поняла?
Мария снова кивнула.
– Ты права, – промолвила она задумчиво. – Единственный способ надежно сохранить тайну – вечное молчание.
Элисон обняла подругу и попросила:
– Ты только не бойся. Франциск сделает все, что ты ему скажешь. Он от тебя без ума.
Мария выпрямилась.
– Идем.
В сопровождении фрейлин королева Шотландии медленно спустилась по лестнице на уровень королевских покоев. Ей пришлось миновать по пути просторную сторожевую, где размещались швейцарские наемники, затем переднюю, где на нее во все глаза уставились толпившиеся там придворные. Наконец она вошла в королевскую
Посреди помещения стояла кровать под натянутым на четырех опорах пологом. Саму постель застелили белыми простынями, а тяжелые и плотные портьеры и занавеси с кружевами, которые обычно задергивали, теперь свернули и привязали к опорам. Франциск стоял у кровати, облаченный в расшитую золотом и камнями накидку поверх батистовой ночной сорочки; колпак был для него велик, наползал на лоб, и оттого принц выглядел сущим мальчишкой.
Еще в спальне насчитывалось десятка полтора мужчин и несколько женщин; кто стоял, кто сидел. Дядья Марии, герцог Франсуа и кардинал Шарль, тоже присутствовали. Также среди зрителей были король с королевой, родовитые сановники и церковные прелаты.
Элисон никак не думала, что соберется столько народу.
До появления новобрачной все негромко переговаривались, но стоило Марии войти, как голоса стихли.
Мария замерла.
– Занавеси задернут? – тихо спросила она.
Элисон покачала головой.
– Только кружевные, – ответила она. – Вас должны видеть.
Мария сглотнула, потом сделала шаг вперед, взяла Франциска за руку и ободряюще улыбнулась. Принц, казалось, был сам не свой от страха.
Новобрачная скинула туфли и позволила накидке соскользнуть с плеч на пол. Стоявшая на виду у пышно разодетых вельмож в одной белой рубашке из тонкого полотна, она показалась Элисон жертвой, которую привели на заклание.
Франциск, похоже, не в силах был даже пошевелиться. Мария помогла супругу снять накидку и повела его к кровати. Они возлегли на высокие перины и укрылись простыней.
Элисон поспешила задернуть кружевные занавеси. Разумеется, это обеспечивало лишь подобие уединения. Головы новобрачных были видны отчетливо, а очертания тел под простыней просматривались ясно.
Элисон затаила дыхание. Мария прижалась к Франциску, принялась шептать тому какие-то слова, которых никто не мог расслышать, – наверное, объясняла, что именно он должен сделать или хотя бы притвориться, что делает. Потом они поцеловались. Простыня зашевелилась, однако разглядеть, что происходит, не удавалось. Элисон всем сердцем сопереживала Марии. Ей вдруг представилось, как она сама впервые отдается мужчине на глазах двух десятков людей. Такое и вообразить-то невозможно! Однако Мария всегда была смелой. Элисон не могла различить лиц новобрачных, но нисколько не сомневалась, что сейчас ее подруга успокаивает Франциска и уговаривает того не обращать внимания на людей вокруг.
Вот Мария перекатилась на спину, и Франциск неуклюже взгромоздился на нее.
Элисон почудилось, что стало невыносимо жарко и душно. Получится? Нет? Если нет, сможет ли Мария сделать то, о чем они договорились? Возможно ли вообще одурачить зрителей, людей зрелых и опытных?
В спальне было тихо, слышался только голосок Марии: она продолжала что-то говорить Франциску, но слов было не разобрать. С равным успехом она могла его утешать – или давать подробные наставления.
Два тела на кровати задвигались. По положению руки Марии можно было заключить, что она направляет Франциска внутрь себя – или делает вид, что направляет.