Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2
Шрифт:
– Ни в коем случае, – достаю из рюкзака папку и выкладываю перед заведующей фотографии Лиды.
Одну за другой. Сверху, как козырным тузом, накрываю стопку фотографией в купальнике на причале. Работница торговли залипает. Не зря Подосинкина в бутылку полезла. Фото получилось не только красивым, но и очень чувственным.
Оно притягивало взгляд. Оно будоражило. И если в мужчинах оно вызывало понятные чувства, то в женщинах, скорее всего, ревность. Чем заслужила эта мелкая соплюшка, чтобы её ТАК сняли?
– Эффектно, –
– Тогда можно еще одну просьбу?
– Ну ка?
– Никто из ваших знакомых свадьбу играть не собирается?
– Зачем тебе?
– Хочу предложить себя в качестве свадебного фотографа.
Она прикидывает что-то в голове.
– Фото оставишь, чтобы я показать могла?
– Да, пожалуйста!
– И сколько ты хочешь? – заведующая готова торговаться.
– Бесплатно.
– Скооолькоо?!
Кажется, я наконец, сумел её удивить.
– Безвозмездно. То есть даром, – повторяю я.
– А тебе зачем? Водки хочешь выпить на халяву? – её губы презрительно кривятся.
– Я не пью на работе, – терпеливо объясняю. – Я знаю себе цену. Пока она – никакая. Даже ниже, чем ноль. Потому что люди могут пригласить незнакомого фотографа и остаться совсем без снимков. Они рискуют. Поэтому мне нужна репутация. Нужно, чтобы обо мне узнали. Быстро, только кошки родятся.
– Хорошо, я поспрашиваю, – на лице Людмилы Прокофьевны уже нескрываемое удивление. – И ещё. Может, тебе нужно чего? Помочь? Достать?
Неужели у неё совесть проснулась, после того как она меня с книжками кинула? Или это снова корысть? Узнать, что я попрошу и использовать в своих целях?
– Есть одно…
– Так ты не стесняйся!
– Можете достать мне пепси-колу?
Почему я позволил так нагло кинуть меня с книгами? Я не считал их серьёзным источником дохода. "Хапнуть" первоначальный капитал, чтобы купить аппаратуру и одеться приличнее. Не более.
Слишком велик риск зарваться и влететь по-крупному. Два пацана на мопеде быстро примелькаются в районе. Пойдут слухи. Проснётся любопытство. А в СССР есть органы, у которых любопытство, – это главная профессиональная черта. "Если кто-то, кое-где у нас порой, честно жить не хочет".
Участие ловкой заведующей даёт этой схеме ещё какое-то время продержаться. Меньше прибыль, выше надёжность. А потом можно и вовсе "соскочить", замкнув их напрямую с городским книголюбом. Так что тёзка знаменитой "мымры" еще и услугу мне оказала.
К Комарову я прихожу под самый конец рабочего дня
– Принёс? – спрашивает он с порога.
– Да, вот, – я выкладываю перед ним рулон с плёнкой и специально отпечатанное фото, – передайте, пускай они лучше готовый снимок возьмут. Там контраст выше…
– Передам, – Комаров не спорит и кажется мне озадаченным, – слушай, Ветров, – говорит он, – ты завтра принеси мне негативы своих прежних фотографий… ну, тех, что с "комсомолкой".
– Зачем? – искренне удивляюсь я, – если нужно, я ещё сделаю.
– Что за моду взял со мной спорить?! – неожиданно взрывается он, – Сказано, негативы неси, а зачем – не твоего ума дело. Серьёзные люди тобой заинтересовались, – также неожиданно успокаивается он, – может, на выставку твои работы отправят. А это для всего района почёт! Смекаешь?! Ты теперь не парень с улицы. В газете работаешь. Должен думать о престиже своего печатного органа и трудового коллектива.
– Принесу, – буркаю я.
Комаров светлеет лицом и даже прощается по-человечески. Вариант с выставкой звучит заманчиво. Но всем своим жизненным опытом я чувствую. От предложения Комарова отчётливо воняет дерьмом.
Я засыпаю, катая в голове каждое нашей беседы и пытаясь понять в чём подвох. Кому могли понадобиться мои съёмки и зачем? Но скоро все эти мысли заслоняет попа Людмилы Прокофьевны.
Срочно нужно кого-то себе найти. В юношеском теле с бушующими гормонами со своим взрослым и циничным сознанием я больше в добровольном монашестве не протяну.
А наутро эта проблема решилась сама собой. К нам в деревню белых женщин подвезли.
Глава 2
Известие сообщает мне Женька. Его при этом аж распирает от нетерпения.
– Студентки приехали, – выпаливает он с порога.
– Какие студентки? – удивляюсь.
Моя голова забита сейчас другим. Шоколад шоколадом, но отдавать поляну без боя нахальной Прокофьевне я не собираюсь. Для этого и прихожу к Женьке на следующее утро сразу после пробежки. Но сбить его с темы невозможно. Приходится слушать.
– Практикантки, – таращит он глаза, – на раскопки, ты чё, забыл?!
Понимаю, что "Штирлиц близок к провалу". Очевидно, такое событие никак не могло сгладиться из моей памяти.
Я не первый раз ловлю на себе удивлённый Женькин взгляд. Мои новые поступки далеко не всегда укладываются в характер прежнего Алика Ветрова.
Многое списывает инерция сознания. Намного легче поверить, что твой знакомый зазнался, "словил звезду", начитался странных книжек или повёлся не с теми людьми. Выражение "как подменили" мало кто понимает буквально.
На дворе не средневековье. В одержимость бесами никто не верит. К тем немногим, кто верит, особо не прислушиваются. Атеизм на дворе.
Тем более что перемены во мне приходятся Женьке по душе. Авантюрная натура приятеля с восторгом одобряет любой кипеш. Так что все сомнения растворяются в новых впечатлениях.
А после обретения мопеда, новой работы и фотосессии со стервой Лидкой, которая меня слушалась как паинька, я пользуюсь у Женьки неограниченным кредитом доверия.
– Не до них сейчас, – говорю максимально уклончиво.