Стоп. Снято! Фотограф СССР
Шрифт:
— БЫСТРО! — няша от решительности сжимает кулачки и переходит на ультразвук. —Делайте, как он сказал!
Класс от испуга делает обозначенное количество шагов и оказывается в тени от школьного здания. Вот и весь фокус. Вырубаю автомат, выбираю нужную пару на встроенном экспонометре. Фон немного размою. Сейчас так умеет любой телефон, а раньше это считалось чем-то из разряда уличной магии.
— Молодой человек, — чувствую, как кто-то трогает меня за локоть.
Оборачиваюсь, няша.
— Альберт, правильно? — она чуть
— Для друзей, Алик! — представляюсь я, — вам тоже можно.
— Алик, — легко соглашается она, — Вас же на фото не будет, Вам же обидно, наверное.
Мне похрен. Эти люди мне не родные, и даже не двоюродные. Но сказать этого я не могу.
—Иногда приходится жертвовать собой ради коллектива, — выдаю я, любуясь её фигурой. — разве не этому учат нас комсомол и партия?
Слышу как сзади фыркает Степанида. Словно гиппопотам выплыл.
Мой взгляд точно не соответствует шестнадцатилетнему пацану, и у неё в голове возникает та самая приятная путаница, которая обычно предшествует резкому сближению на физическом уровне.
— Может, обойдёмся без жертв? — она чуть краснее, — Возможно,я смогу где-нибудь нажать на кнопочку, когда вы встанете вместе со всеми?
— Долго ещё?! — ноет Лиза.
Поднимаю глаза и вижу, что она бесится. Неужели ревнует? Ранимое сердце Алика тут же заныло от раскаяния и сожаления, а вот циничный я внутри заржал. В эту игру могут играть двое.
— А вы его не сломаете? — шепчу девушке практически на ухо, — Техника сложная… дорогая...
Чёрт, да я же с ней флиртую! И она ведётся, что ещё удивительнее. Непуганый народ. Непривыкший.
— Я уже взяла на себя ответственность, — отвечает няша, — мне в любом случае влетит.
У Киева-10 нет привычного механического автоспуска, что ещё раз укрепляет меня в мысли, что это камера профессиональная. Для бытового использования не предназначенная.
— Не влетит, — говорю я , — у меня всегда и всё получается хорошо.
Заманчивая идея — перевалить всё на блондинку. Но свои снимки я всегда делаю сам, и сам потом отвечаю за результат.
— Улыбочку! — копирую приезжую звезду. Говорить "чиииз" в эту эпоху было бы странно. —Стоп, снято!
Понравилась мне эта пафосная "киношная" фраза. Гораздо лучше чем, "сейчас вылетит птичка", или "всем спасибо, все свободны".
— Ну ты даёшь! — восхищается Женька. — Ты хоть знаешь, к кому подкатывал?
— Понятия не имею, — отвечаю.
— Это редакторша районки нашей, — заявляет он, — она к нам из самого Ленинграда приехала. По распределению.
— Такая молодая и редактор? — удивляюсь я.
— Где ж молодая? — не понимает меня Женька. — Ей двадцать четыре уже.
Ну да, для наших семнадцати, это уже предпенсионный возраст. Чем же ты, Марина, так насолила комиссии, что тебя из Северной столицы, отправили в эту забытую богом дыру? Вот тебя, наверное, тут плющит от культурного шока.
Зато становится понятным, откуда в этих краях такая яркая девушка, и почему именно ей поручили заботу о приезжем фотографе. Собрат по цеху, для которого командировка в район, это отличный повод нажраться.
Школьная фотосессия заканчивается. Я жду осложнений с Копченым, но сердитая Лида демонстративно уводит его, чтобы меня позлить. Подростковые гормоны во мне бушуют, но умом я предпочитаю страдания душевные мукам физическим.
Даже вдвоём с Женькой мы против этой четвёрки не выстоим. В прежней жизни мне приходилось драться. Пару раз, даже всерьёз спасая свою жизнь. В обоих случаях меня пытались грабить, а затем прикопать у обочины то, что осталось от ограбленной тушки. Оба раза дело было в "горячих точках" и законы там соблюдали не всегда и не всё.
После первого случая я стал брать уроки у сопровождавших нас вояк, а в столице нашёл хорошего тренера. Ни к какому конкретному стилю наши занятия не относились. Сборная солянка разных техник. Но когда в моей жизни случился второй случай, я уже самостоятельно сломал грабителю руку и сдал его первому же попавшемуся по дороге патрулю.
Сейчас я наглядно убеждаюсь, что знать и уметь, это разные вещи. Разум знает, что надо делать, а вот тело нужными рефлексами не обладает. Оно у меня сейчас вялое и дохлое. Того же Женьку мне удалось отправить в кусты благодаря неожиданности и везению.
Так что своей физподготовкой я решаю заняться в первую очередь. Бегать от Копчёного бесконечно я не собираюсь, а вредная натура Лиды, наверняка найдёт способ столкнуть нас лбами. Такие девушки обожают, когда за них дерутся.
Постепенно я привыкаю к окружающей меня реальности. Первоначальный шок проходит, и остаются четкие планы и задачи.
Так со мной происходит всегда. Адаптивность. Приезжаешь в Москву и думаешь, что и часа не проживёшь без стремительного мегаполиса, выставок, встреч, лавандового рафа на кокосовом молоке и спальни с панорамными окнами и шелковыми простынями.
А проснёшься утром в промокшей палатке, выползешь к костру, учуешь носом запах кофе из простой эмалированной кружки и чувствуешь себя самым счастливым человеком на земле. И нет в голове никакой столицы, будто её и не было никогда.
И сейчас вчерашний вечер постепенно меркнет в моей голове, а окружающий мир всё больше наполняется красками.
Я в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. До Олимпиады-80 ещё два года. А до Перестройки целых семь.
Советский Союз уже догнал, а возможно и перегнал Америку, но при этом его граждане млеют от всего иностранного, и не стесняются об этом говорить. Секса нет, но есть рекордное число абортов. Ещё есть дефицит, КГБ, и самый вкусный пломбир по 15 копеек. Обязательно надо попробовать.