Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)
Шрифт:
После разговора с Хаффом Макартур никогда больше не появлялся на людях ни с тростью, ни с палкой.
Труднее всего удавалось Д. Макартуру скрывать свои антипатии к хозяину Белого дома. Он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы носить тогу дружелюбия, этакого солдатского равнодушия к верховной власти, одновременно демонстрируя подчинение ей. Д. Макартур даже ломал гордыню и льстил Ф. Рузвельту, писал ему письма, проникнутые предупредительностью, кроткостью. Но вот когда в Австралию прибыла "первая леди США", Макартур не смог сдержаться. Он открыто проигнорировал жену президента. Правда, реакция провидения, в которое верил Макартур, была мгновенной и неприятной. На приеме одна австралийская дама, не задумываясь и не беря в голову значение того, что говорила, воскликнула, представляясь
А в Соединенных Штатах с тяжелой (если иметь в виду финансовую сторону) руки Ванденберга своим чередом разворачивалась кампания. Число "макартурфилов" росло. Кто, кроме Ванденберга? Прежде всего Клэр Бут Люс, супруга короля американской прессы, издателя "Тайм-Лайф" Генри Люса. Будучи к тому же членом палаты представителей от штата Коннектикут, она считалась видным и влиятельным политическим деятелем.
Наконец Ванденберг дал понять уже более широкому кругу заинтересованных лиц, что следует двигать Макартура как кандидата в президенты. Это вызвало острую и энергичную негативную реакцию военного министра Стимсона. Он, ссылаясь на законы и уложения, заявил, что военным, состоящим на действительной службе, запрещено выставлять свою кандидатуру на занятие официальных или общественных постов. Однако такое предостережение на Ванденберга не подействовало. Объяснив позицию Стимсона завистью, сенатор принялся за дело. Он уже собирался уведомить о своем решении протеже, как получил от Макартура письмо (кстати, к своему немалому удивлению и даже неудовольствию: сенатор недолюбливал выскочек и торопыг). В нем говорилось:
"Я безумно благодарен вам за ваше столь дружеское отношение. Я надеюсь только на то, чтобы наступил тот день, когда бы я смог ответить взаимностью. Жаль, мешают обстоятельства, но мне бы так многое хотелось сказать вам! Пользуясь случаем, я хотел бы заверить вас в том, что испытываю полное доверие и отдаю себя под ваше опытное и мудрое покровительство".
Такие излияния в Соединенных Штатах называют "посланиями мышки к кошке". Не без иронии и едва скрытого презрения Ванденберг записал в дневнике: "... Конечно же, Мак никуда не убежит... типичная для него храбрость как солдафона".
Получив согласие на полную свободу рук, сенатор принялся "сваливать" Рузвельта. Прежде всего отмобилизовали всю правую журналистскую рать. Кроме Генри Люса и его супруги, в нее с удовольствием вошли 'такие не менее влиятельные "короли прессы", как Уильям Рэндольф Херст, Роберт Вуд. Председатель совета директоров компании "Сире, Робэк энд компани", занимавший одновременно важный пост в Пентагоне и имевший чин бригадного генерала, предложил "оплатить все необходимые расходы по пропаганде личности Макартура". Ванденберг немедленно связался с начальником макартуровской разведки Уиллугби и договорился о поддержании постоянных контактов.
Взмах нескольких "королевских палочек", и... на американцев обрушился водопад статей, передовиц, биографических справок, брошюр, предвыборных проспектов, описаний различных военных операций. Главный герой - Дуглас Макартур.
В феврале 1944 года Ванденберг известил всю Америку о том, что он и его единомышленники выступают за Макартура и готовы оказать своему кумиру всяческую поддержку. Журнал "Кольерс" опубликовал статью под заголовком "Почему я за Макартура". Вот основные резоны: Макартуру следует предоставить "полную, неограниченную власть" над формированием и проведением военной политики и стратегии США; он будет тем самым единственным и лучшим человеком, который снова поставит страну на "послевоенные ноги"; Макартур отдаст делу всего себя, принесет на алтарь президентства свой великий ум, сердце, способности, духовную преданность христианству.
Все шло более или менее гладко. Однако весной 1944 года по "австралийскому выскочке" был нанесен чудовищный удар: вопреки планам Ванденберга нетерпеливые ультра, действовавшие по своему разумению, за что их прозвали "дикими кошками", вписали имя Макартура на первичных выборах в штатах Висконсин и Иллинойс. В Иллинойсе обошлось, там у Макартура не было сильных противников, а такой могучий союзник, как "Чикаго трибюн", сделал свое дело - генерал получил более 550 000 голосов. Но в Висконсине (родной штат отца, где, казалось бы, в память героя Гражданской войны, покорителя индейцев и Филиппин, сына могли бы одарить симпатиями и голосами) противостояли такие киты, как Уилки, Дьюи и Гаролд Стассен (во время предвыборной кампании служил в штате командующего операциями ВМС США в южной части Тихого океана, за спиной адмирала были два срока губернаторства в штате Миннесота). Ванден-берг почувствовал недоброе. Опасения оправдались: неоспоримую победу одержал Дьюи. Макартур пришел третьим. Всем стало ясно: шансы его улетучились.
Однако нельзя говорить о полном поражении Д. Макартура. Участие в предвыборной президентской кампании сыграло важную, если не решающую роль при выборе кандидатуры на пост негласного "президента" побежденной Японии. Тут в американских правящих кругах разногласий почти не было. Именно Д. Макартур должен был стать представителем США - реакционер, последовательный носитель духа великодержавного американизма, антикоммунист. Все те качества Макартура, с которыми трудно было выйти в народ, потому что они могли отпугнуть его, в данном случае были не страшны. Наоборот, любезны. Они превращались в стопроцентные добродетели. Так что не зря старался Д. Макартур. Правая Америка не забыла его, более того - достойно наградила и компенсировала нанесенный на выборах моральный ущерб.
"Американский кесарь" начал службу в Японии. Он постоянно слышал: "величайший из всех генералов в истории, самый великий после Христа человек". Трудно не поддаться очарованию таких речей. И когда в 1948 году заговорили о Макартуре как кандидате в президенты, он мгновенно, забыв про синяки и шишки, полученные в 1944 году, решил снова попытать счастья. Пресса, которая шла за Херстом, развернула бурную кампанию. По всей стране возникли клубы "Макартур в президенты". Сторонники называли его "любимым сыном Висконсина", таким образом давая понять, что на этот раз Висконсин не подведет.
Конечно же, Макартур не рассчитывал на левых, даже умеренных. Но что любопытно: и в стане своих нашлись серьезные противники, чьи выступления называли "укусами скорпиона". Противоестественно? Есть, однако, несколько объяснений. Первое: Макартур слишком откровенен, он мгновенно вызывает реакцию у левых сил и таким образом активизирует их действия. Второе: в Японии некоторые мероприятия Макартура рассматривались как действия в угоду либералам - меры в отношении религии синто, "приземление императора", а главное, уступки (пусть небольшие) сторонникам демилитаризации. Третье: американская реакция созревала к эпохе маккартизма, к интенсивному натиску на "инакомыслящую Америку". У Макартура же, который больше десяти лет не был дома, отсутствовали не только программа утверждения американизма в современных условиях, но и опыт. Конечно, все помнили расправу над ветеранами. Но ведь это было давно, и "левый фланг" Соединенных Штатов Америки стал совсем другим. Во всяком случае, один из главных соперников Макартура, Дьюи, сказал о нем: "Сегодня не кризис. Военный гений, независимо от того, насколько он великолепен, не может дать нужного результата".
Набросился на Макартура и сенатор Джо Макарти. Он (кстати, совершенно несправедливо) объявил о слабом здоровье Макартура, а кому нужен старый да еще слабосильный президент! После сигнала "покопаться в грязном белье" противники генерала взялись за историю с разводом, разворошив попутно "могилу добродетелей Дуга" (так называют суд над Митчеллом).
"Наполеон Лусона" потерпел поражение, не дойдя даже до финиша. Журнал "Тайм" в связи с этим написал: