Сторож сестре моей. Книга 1
Шрифт:
— Что-то случилось?
— Нет-нет, я обожгла язык кофе.
Обеспокоенный вид Яна привел Виктора в ярость. В этой женщине таилось нечто загадочное. Ему это не нравилось; ему не нравилась она, решил он. Что ж, Ян скоро будет слишком занят, и у него не останется времени думать о ней. Работа для Людмилы в Америке вместе с Яном? Никогда! Он позаботится, чтобы этого не произошло. Виктор подозвал официанта и попросил счет.
По дороге обратно в салон Людмила спросила:
— Мадам знает?
Ян казался опечаленным.
— Нет, еще нет. Я собирался сказать ей сегодня днем. Ческа говорила,
— Когда ты уезжаешь?
Ян грустно улыбнулся:
— Нельзя ничего сказать заранее, когда имеешь дело с Рубинштейн. Я вполне готов представить им уведомление о расторжении контракта на любых условиях и подождать, пока они подберут мне замену, но как только мадам Рубинштейн поймет, что я серьезно намерен уйти, вполне вероятно, что она вышвырнет меня в двадцать четыре часа.
— Надеюсь на это, — раздраженно вмешался Виктор.
Дул холодный ветер. Людмила подняла воротник своего пальто. Вот теперь задрапированные черным окна полностью соответствовали моменту. Она тоже скорбела; она скоро лишится единственного настоящего друга, и в верхнем эшелоне империи Рубинштейн не найдется никого, кто захотел бы помочь ей самой подняться на вершину.
В конце рабочего дня Ян заглянул к ней в кабинет, как он иногда делал, и предложил выпить в пабе, прежде чем идти домой.
— Я говорил абсолютно серьезно, — уверял он ее за их обычной порцией джина с тоником. — Я восхищаюсь тобой. Тебя ждет большое будущее в косметическом бизнесе. Фирма «Врейнсдорф», — он сказал название по буквам, чтобы она могла правильно записать его, — намерена сделаться крупнейшим поставщиком эфирных масел для косметической индустрии всего мира. Когда-нибудь американские компании будут производить духи ничуть не хуже французских, понимаешь? Американский рынок практически не освоен. Перспективы огромны.
Ян взял ее руки в свои и с удивлением почувствовал, что они холодны как лед, хотя они сидели рядом с горящим камином.
— Как только я там окажусь, я буду держать глаза и уши открытыми, чтобы не упустить момент, когда появится подходящее для тебя место. Я не хочу терять тебя из виду, Лулу.
Он неверно истолковал печальное, удрученное выражение ее лица. Он никогда раньше не называл ее Лулу. Это было самым большим проявлением его чувств к ней, на какое он отважился, поскольку сам толком не знал, как же он все-таки к ней относится. Но внезапно он понял. Он полюбил ее, сам того не ведая. Несмотря на опасения Виктора — а он потратил сегодня днем тридцать минут на разговор по телефону, пытаясь доказать, как несправедливо выносить кому-то приговор, встретившись только один раз за ленчем, — он только сейчас, в этот самый миг, осознал, какой великолепной женой стала бы для него Людмила.
— Лулу… — повторил он, наслаждаясь звуком ее имени. Он встал и хотел обнять ее, но она испуганно отстранилась. Что ж, ничего удивительного. Они сидели тут, в общественном месте, а он, неуклюжий дурак, демонстрировал то, что сам понял минуту назад. И он еще ждет от нее немедленного отклика.
— Мы могли бы пойти к тебе или ко мне?
Его тон и пылкий взгляд были весьма красноречивы. Людмилу захлестнула удушающая волна паники. Только не он, только не Ян, лучший друг, которому она верила. Она не знала, как отнестись к его попыткам ухаживать за ней. Она не могла причинить ему боль. В каком-то смысле она по-настоящему любила его, наверное, как сестра любит брата. Она не хотела терять его дружбу и его заинтересованность в ней.
— Ян. — Она крепко стиснула его руку, сознавая, что выдает свой страх. Чтобы сгладить неловкость, она торопливо заговорила: — Я собиралась сказать тебе раньше. Сегодня утром мадам Рубинштейн велела мне встретиться с ней у «Картье»… — Она быстро рассказала, что там произошло. — На обратном пути к салону она спросила, как ты относишься к своему повышению. У меня возникло странное ощущение, будто она что-то знает, но тогда я не поняла, что именно.
Ян сел на свое место, лицо его залилось краской. Итак, Виктор в конце концов оказался прав. Старая ведьма что-то пронюхала. Ну так что с того, теперь она не сможет навредить ему. Его ждет великолепное будущее, и он был уверен, что однажды Людмила разделит с ним судьбу.
Когда они подошли к крошечному домику Людмилы, Тень сидела на улице у забора и умывалась.
— Это волшебная кошка, — рассмеялась Людмила. — Как ей удалось выбраться?
Ян проворно устремился к животному, но котенок успел легко удрать.
— О, вот досада. Тень, Тень, иди сюда, иди ко мне. — Разыгралась обычная пантомима, завершившаяся тем, что Тень запрыгнула к ней на руки.
— Можно мне зайти? — настойчиво спросил Ян.
— Не сейчас, Ян. Я чувствую себя так, словно заболела гриппом. Наверное, на меня так подействовали сегодняшние новости.
Впервые, когда он поцеловал ее на прощание, вместо того чтобы поспешно чмокнуть в щеку, он повернул к себе ее лицо. Она держала на руках Тень и потому не могла ему помешать. Он поцеловал ее по-настоящему, в губы. Она закрыла глаза, сосредоточившись на своих ощущениях. Они были приятными. Его поцелуй был нежным, согревал, но прежде всего он пробудил тоскливые воспоминания о поцелуях Бенедикта.
На следующий день Людмила должна была посетить — что она делала каждый месяц — два самых крупных парфюмерных отдела «Елены Рубинштейн», оба находились в лондонских универмагах: один — в «Хэрродсе», другой — в «Дебенэм и Фрибоди». Разрешив все проблемы и разобрав жалобы, а также попытавшись дать хороший стимул косметологам-консультантам, чтобы увеличить объем продажи, она добралась до офиса только к полудню.
— Вам звонил один джентльмен, иностранец, назвавшийся мистером Кузи.
— Кто? — Людмила, нахмурившись, просматривала памятную записку, лежавшую у нее на столе, и слушала невнимательно.
Поппи повторила «Кузи», произнося как «Ку-узи».
— Скажи по буквам.
Не переставая говорить, Поппи вручила Людмиле список телефонных звонков, сделанных в ее отсутствие.
Людмила открыла рот от изумления, увидев имя, записанное на листке бумаги.
— Когда он звонил? Какой у него телефон? Я же просила тебя записывать номера, чтобы можно было перезвонить. Ты уверена, что правильно разобрала фамилию? Случайно, не отец Кузи? Что он сказал?