Сторож
Шрифт:
— Кто они такие?
— Не знаю.
Пайк вгляделся в снимки. Все это не имело смысла. У людей, которых нанимают для совершения убийства, почти всегда имеется преступное прошлое. Система «Ливскан» производит оцифровку отпечатков пальцев и сравнивает их с данными, которые хранятся в калифорнийском подразделении министерства юстиции и в архивах НИКЦ. Если человека хоть раз арестовывали в любом уголке страны или если он служил в армии, отпечатки его пальцев непременно найдутся в одном из этих хранилищ.
— Что-то тут не так, — сказал Пайк. — Бумажников и документов при них не было?
— При них не было ни черта, что позволяло бы установить их личности. Ты же арестовал в свое время кучу людей, Джо. Много среди них было сукиных детей, подчищавших все, прежде чем пойти на дело?
Пайк покачал головой.
— Вот именно. Так что, сам понимаешь, с чем мы столкнулись. — Бад захлопнул багажник, потом взглянул на девушку. — Ты мог бы просто сдать ее Питману. Выбор за тобой. Но я верю, что ты не покинешь ее в беде.
Пайк посмотрел немного в спину Баду, потом вернулся в «лексус» и немедля отъехал от дома.
— Мне он кажется хорошим человеком, — сказала Ларкин.
— Он был хорошим полицейским.
— То же самое он сказал отцу про вас.
4
Когда зазвонил его сотовый, Пайк вел машину к Глендейлу, к Научному отделу УПЛА. Звонил Ронни:
— Четырнадцать минут назад они вломились в твой магазин.
Сидевшая рядом с Пайком Ларкин спросила:
— Кто это?
Пайк поднял вверх указательный палец, прося ее подождать.
— Ребята из охраны приехали?
— Код три, мигалки и сирены. В УПЛА они тоже позвонили. Мы с Денни сейчас едем туда.
— Подай официальное заявление в полицию. Если причинен материальный ущерб, вызови оценщика из страховой компании. Если требуется ремонт, сегодня же позвони в ремонтную фирму.
— Понял. Тебе нужен шум.
— Громкий.
Пайк положил телефон, Ларкин ущипнула его за руку:
— Терпеть не могу вашу манеру игнорировать меня.
Пайк сказал:
— Нам нужно повидаться кое с кем в Глендейле, потом мы встретимся с Элвисом — там, где вы попали в аварию.
Она, надувшись, отвалилась на спинку сиденья.
Машина миновала перевал Сепульведа, спустилась в долину Сан-Фернандо. Здесь, как всегда, стояла жара, Пайк ощущал ее, даже несмотря на то, что в машине работал кондиционер.
Ларкин молчала ровно девять минут. Затем спросила:
— Вас хоть что-нибудь пронять способно?
Пайк не ответил, хотя вопрос его удивил. Он взглянул на девушку, потом перевел взгляд на дорогу.
— Однажды в Центральной Африке я видел женщину. В то утро убили ее семью, всего за два часа до того, как мы приехали в деревню. Она отрезала пальцы своей левой руки, один за другим — в память о муже и четырех детях. Начала с большого. — Пайк снова взглянул на девушку. — Вот так она их оплакивала.
Ларкин сложила ладони на коленях. Взглянула на Пайка:
— И что вы сделали?
— Нашел тех, кто их убил.
Отчаяние порождает изобретательность, а Джон Чен пребывал в отчаянии. Отчаяние порождает также ложь, обманы и деспотичность: все это Джон использовал с блеском и убедительностью, потому что — чего уж тут скрывать — он был самым лучшим криминалистом из тех, кто когда-либо работал в Научном отделе УПЛА. За последние несколько лет Джон раскрыл больше преступлений (а это необходимо для карьеры — читай: для заработка), появлялся в местных выпусках новостей (а без этого девочек особо не поснимаешь, они же смотрят и те, что в 6.02, и те, что в 01.27, и это здорово помогает) чаще, а премиальных (на которые взял в аренду «порше») получил куда больше, чем любая из лабораторных крыс его отдела. И что он имеет за свои труды?
Дополнительную работу. И где ему теперь взять время, которое позволит пожинать плоды этих трудов?
Из коих главный плод — «пунтанг», то есть секс.
Ни о чем, кроме этого самого танга, Джон Чен и думать не мог. Он был человеком одержимым, желавшим как можно скорее восполнить бывший его пожизненным бременем недобор по части «пунтанга»; человеком, искренне верившим, что каждый мужчина в Калифорнии, начиная с поры полового созревания, объедается этим делом так, точно его допустили до шведского стола сексуальных удовольствий. Каждый, но только не он.
А теперь Джон Чен еще и подружкой обзавелся. Ну ладно, не так чтобы подружкой. Ронда Милбанк была замужней женщиной, секретаршей, жившей в Атуотер-Виллидж, и матерью двоих детей, он познакомился с ней прошлой ночью в баре. Купил ей выпивку, потом еще одну, потом спросил, нельзя ли ему, ну знаете, вроде как увидеться с ней еще раз. И Ронда ответила: а чего же, завтра между одиннадцатью и полуднем.
ГОЛ!!!
А назавтра начались проблемы. В Лос-Анджелесе проживает двенадцать миллионов жителей и никому не ведомое число преступников, каждый из которых норовит преступить закон, что и порождает нескончаемое цунами улик и свидетельств, которые полагается документировать и анализировать Научному отделу УПЛА с его катастрофической нехваткой рабочих рук.
Поэтому ответ на вопрос, которого он и задавать-то не стал, Джон знал заранее. Ну так что? «О, Джон, ну конечно, утренний перерыв для танга тебе попросту необходим. Иди, гуляй, ни в чем себе не отказывай».
В общем, пришлось проявить изобретательность: во время утреннего перерыва на кофе Джон подошел поближе к своей начальнице Мэрион, надкусил прямо у нее под носом булочку с малиновым джемом и вдруг как взвоет:
— А-А-А-А-А!!!
После чего отпрыгнул в сторону, ухватился за щеку и завопил совсем уж благим матом: