Сторожевые записки
Шрифт:
Вы в чем-то друг на друга похожи...
Далее в державинском духе про ВЕСЕЛЬЕ-НОВОСЕЛЬЕ, а в конце было:
И после водки-лихоманки
Как свежи ласки поселянки,
То бишь жены...
Тут и настиг нас шашлык, который поставил жирную точку в застолье. И вдруг упал стокилограммовый банкир: ножки пластмассового кресла разошлись под ним на шпагат. Он захохотал, чтобы не показаться смешным, а жена Геныча и ее сестра стали включать телевизор в надежде урвать пару песен, кажется, Пугачевой.
– Эй, вы, домохозяйки!
– закричал
– Выключить!
– Да мы всего на пять минуточек...
– Слушайте, домохозяйки, я сказал - выключить и молчать!
Он был уже взвинчен едой и питьем до такой степени, чтобы пуститься в рыболовные и охотничьи воспоминания. Где-то далеко-далеко, в другом конце замка, дети долбили кокосовый орех: звуки были такие, будто никак не могли взломать сейф.
– ...две лодки скованы одной цепью. И одна перевернулась!
– трагически вскричал Геннадий, вскочив на пружинистые стальные ноги.
– Дети, что вы там долбите?
– Папа, мы не можем расколоть кокос.
Замгубернатора - а певец с гитарой им и был - быстро нашел слабое место в скорлупе и ловко вскрыл орех. Геннадий продолжил свою героическую симфонию:
– Двоих из перевернутой лодки к нам затащили! Вода до бортов, темно уже... Грести нельзя - та лодка, как якорь, держит.
– Наверное, вы спаслись, - задумчиво предположил я.
Геннадий гневно сверкнул глазами.
– Я пилкой для ногтей полчаса пилил цепь! А может, и больше. Ну, нож у меня швейцарский - пилка в нем есть.
– Протяжно-усталой интонацией на трех последних словах он дал понять, что опять победил.
Тут банкир с женой прервали свое улыбчивое молчание и предложили выпить за спасение. И мы сделали это. В этот миг Гена вдруг заорал на весь стол - посреди еще не исчезнувшего хрустального звона:
– Если мужик не охотится, не рыбачит, в крайнем случае - не путешествует, он вообще не мужик!
"Сердце-лев, укрощаю тебя!" Я сказал примирительно:
– Но путешествовать можно и внутри себя - там ведь бесконечные просторы.
Гена - как последний аргумент - выложил на стол мастерски свитый из жил кулак, потом - еще кулак, затем в сомнении разжал оба:
– Миш, если мы начнем спорить, у меня лексикона не хватит, и ты меня переспоришь. А в таких случаях - кулаки у меня вон какие! И еще есть два ружья.
Ну тут Нинико кинулась, в меру своего умения, страстно меня защищать. Она собирала в пучки воздух, пахнущий шашлыком, и бросала в Геннадия:
– У нас тоже есть кулаки, только не на рыбалке, а в жизни приходится их применять. Один раз наркоман напал, тут недавно знакомый дочери напился и вломился. И всех надо уронить, связать... Это тебе не то что с пушкой против беззащитного медведя! Настоящий мужчина уже должен защищать природу, а не губить.
Мечта Рубенса вдруг подавилась чем-то и закашляла. Пришлось мне научить ее - поднять одну руку высоко и дышать через нос сильно. Помогло. В это время с тишиной случилось что-то неблагополучное: она стала затекать в открытые уши и распирать оттуда. Глаза Геныча начали перебирать гостей, а мозг - варианты решения. Он дернул несколько раз перепонкой под челюстью и остановился на ответе:
– Да на эти рыбалки с нами ездят и из администрации областной, и вообще там многие вопросы решаются. Вы думаете, нам рыба нужна?
Все шумно выдохнули, заговорили, отплевываясь от жирной тишины. Хозяева, пошептавшись, включили лазерный проигрыватель и первыми стали танцевать с таким счастливым видом, будто их снимал какой-то невидимый Спилберг. Другие пары тоже вскочили. Замгубернатора со своей бурной женой делали роковые жесты и движения, положенные на танго. Он взвинчивал себя до какого-то мачо, взвихряя, как гряду облаков, над скульптурными ногами жены невообразимое платье. И только умный взгляд за очками сигналил нам: этот самец, как вы понимаете, ну не совсем я, так сейчас нужно.
Организм компании осумковывал нас с Нинико и выталкивал. Мы включили режим самодостаточности... А почему так тихо? Оказалось, что все уже спустились во многажды обещанную сауну, а мы одни сидим на диване приятных бегемотных кондиций.
– Генка хотел нас унизить!
– баррикадно выкрикнула Нинико.
– Брось! За столом сидели и другие мужики. Зачем ему нас унижать? Его дочь ведь у тебя будет учиться...
– Но мы бедные, а они богатые.
– В чем виновато богатство? Вспомни, как ты ехала в командировку в Москву и у тебя заболел зуб! Коммерсант из твоего купе дал тебе так просто сто долларов на лечение, потому что в Москве дорого очень... Геннадий всегда был такой, а деньги все выявили.
Ну бывают богатые и покруче Геннадия. Кратко я передал жене рассказ Бориса Штерна о его капитанских проблемах: у него даже наручники для новых русских есть!
Напьются, дерутся между собой и часто падают за борт. Рулевому полный разворот! А в это время другой пьяный лезет в рубку объясняться в любви капитану. "В наручники его - и в каюту!" Третий начинает бросать спасательные пробковые круги, когда уже сто метров отделяют упавшего от парохода. "В наручники! Очнется - опохмелить!" Потом вопрос: как ловить по всей Каме эти пробковые круги, они очень дорогие. Если круг вынесло на мелководье, надо шлюпку спускать.
– Тогда давай их жалеть!
– загорелась в противоположную сторону моя жена.
– Ведь легче верблюду сквозь игольное ушко, чем...
– Мадам, - оборвал я ее, - надеюсь, вы сохраните этот пыл до супружеского ложа?
– Ты же знаешь, как я не люблю твои многозначительные пошлости!
– Аж вся зашлась бедная жена.
– Эх, Геныч, Геныч, говорил: как в общаге, стихи Ахматовой при свечах, а сам!.. Ладно, пойдем взглянем на сауну.
Мы побрели сквозь замок, натыкаясь на аквариумы, скульптуры, забредая в тупики, где стояли снаряды для кача. Проходя мимо камина, услышали голос попугая: "Петруша - орел". Плеск и праздные крики становились все яснее...