Стой, кто идёт
Шрифт:
На Мирра эта тирада не произвела никакого впечатления.
– А что, если я просто откажусь говорить?
Леже взял со стола револьвер.
– Тогда я пристрелю тебя!
– Вот это и в самом деле изобретательно, - сухо заметил Мирр. Надеюсь, вы понимаете, что все это - напрасная трата времени? У меня нет абсолютно никаких причин утаивать правду.
– Не лги мне!
– Как я могу лгать, если сижу в правдоискателе?
– Ах да, я забыл, - засуетился застигнутый врасплох Леже, - но не воображай, что ты умнее меня, Норман!
– Я не...
–
– Почему вы назвали меня Норманом?
– Гм-м... ты сам сказал, что тебя зовут Норман.
– Итак, вы утверждаете, что мы никогда не встречались раньше, что я вор или шпион, и тем не менее упорно называете меня по имени, как старого знакомого. Где логика, профессор? Признайтесь, что встречали меня раньше и знаете, кто я такой! Признайтесь, что...
– Тут Мирр вынужден был прервать поток красноречия, потому что в запале наклонился слишком далеко вперед и струя дезодоранта ударила ему прямо в нос, заставив расчихаться. Кроме того, он вспомнил, что пребывает в эпохе, в которой, строго говоря, еще не родился. Непонятно, откуда Леже мог знать его, однако...
– В чем дело, яйцеголовый?
– злорадствовал Леже.
– Запутался в собственной терминологии?
– Почему вы назвали меня яйцеголовым?
– спросил Мирр, в душе которого еще теплилась надежда на благополучный исход приключения. Ему пришло в голову, что лучшим решением проблемы было бы освободиться самому, а к машине, если она, конечно, работает, привязать профессора. Однако действовать следовало дипломатично, и он решил подольститься к тюремщику.
– ...терпеть не могу яйцеголовых!
– гнул свое Леже.
– Они почему-то думают, что если ходили в университет и получили какую-то там степень, то превзошли умом простого человека, покинувшего школу в пятнадцать лет!
– Это просто смешно, - пробормотал Мирр.
– Ни один из этих так называемых ученых и изобретателей в подметки мне не годится! Не университетское образование сделало Эйнштейна великим, а простой и по детски наивный подход к проблемам! Смею тебя уверить, мой подход еще проще и наивнее!
– Не сомневаюсь...
– Спасибо.
– На какое-то время Леже успокоился, но вспомнив о незавершенном эксперименте, напустил на себя вид суровый и решительный. Продолжим допрос! Что ты бормотал про потерю памяти?
– Это правда, профессор. Я не знаю, кто я такой. Жизнь для меня началась месяц назад...
Леже глянул на приборы и кивнул.
– Мне казалось, это бывает только в кино. Что же послужило причиной столь необыкновенного события?
– Я вступил в Космический Легион, чтобы забыть что-то определенное, а они стерли всю мою память!
– Легион, как же, как же, - разволновался Леже. Понятно! Они занимаются этим всего год, и, наверное, что-то в машине разладилось.
Мирр отрицательно покачал головой.
– Я вступил в 2386 году - к этому времени инженеры Легиона уже должны были бы научиться пользоваться оборудованием.
– Но это... хмм... через девяносто четыре года!
– Леже бросил непроизвольный взгляд в сторону лестничной клетки, где располагался туалет.
– Так ты...
– Вот именно! За мной гнались, я вбежал в этот дом (сам не знаю, почему) и схоронился в сортире. Потом все пошло кувырком: я уже в 2292-ом, а вы целитесь в меня из револьвера.
– Значит, это случилось снова, - горестно пробормотал Леже.
– Старику Смиркоффу за многое придется ответить!
Мирр в замешательстве нахмурил лоб.
– Кто такой Смиркофф?
– Дмитрий Смиркофф - наигнуснейший человек на Аспатрии! Удовлетворенный объяснениями Мирра, Леже начал разбирать правдоискатель. Он соорудил нелегальную машину времени и установил ее в туалете. Сама клеть спрятана в стенах стенах.
Недоумение Мирра достигло крайних пределов.
– Он что, рехнулся?
– Смиркофф был владельцем фабрики. Его беспокоило, что он должен платить девушкам и за то время, что они проводят в туалете, так что однажды под рождество, когда на фабрике никого не было, он явился сюда с разобранной машиной времени, построил ее вокруг туалета и заново оштукатурил стены, чтобы никто не догадался. Мне говорили, что он хотел даже тайком вычесть сумму за ремонт из зарплаты девушек! Понятно теперь, что он за человек?
– Но чего же он хотел этим добиться?
– Машина была экстравертором, ими разрешено пользоваться только в правительственных учреждениях. Идея Смиркоффа заключалась в том, что сколько бы времени человек ни провел в туалете - читая, куря, разговаривая - выйти из него он должен был ровно через секунду после того как зашел.
– Боже праведный!
– Мирр был до глубины души восхищен изобретательностью негодяя.
– Но все же... наверное, это подняло прибыли?
– Вот здесь ты ошибаешься, друг мой! Этот кретин, не имея ни малейшего понятия о принципах путешествия во времени, запрограммировал машину вкривь и вкось. В конце концов она забарахлила, и девушки стали пропадать. Место это приобрело зловещую репутацию, никто не соглашался здесь работать... Смиркофф разорился. И вот теперь это - моя лаборатория!
– Разве вы не можете обезвредить машину? Выключить ее?
– Смеешься?
– Леже начал расстегивать ремни на лодыжках Мирра. Чтобы добраться до главного переключателя, нужно зайти внутрь, а я совсем не собираюсь доживать жизнь изгнанником бог знает в каком столетии. Я не сумасшедший, ты же знаешь знаешь.
– А если просто заколотить дверь?
– Люди будут все так же прибывать, а выбраться не смогут и умрут от голода. Тебе понравилось бы жить рядом с сортиром, полным скелетов?
– Вряд ли, - признался Мирр, водя глазами по лаборатории. Непосредственная угроза миновала, и любопытство брало свое. Лаборатория, хотя и находилась в ужаснейшем состоянии, была тем не менее уставлена довольно дорогим оборудованием, и Мирру пришло в голову, что изобретатель, который может позволить себе купить здание фабрики, - человек удачливый и способный. Конечно, глядя на Леже, в это трудно было поверить, но ведь может же человек быть и гением, и сумасшедшим одновременно!
Ремни упали с рук Мирра, и он благодарно пошевелил пальцами