Стоящий у Солнца
Шрифт:
— Примите, пани, в знак уважения и признания!
— О да! — восхитилась она. — Дзенкую!
— Я тоже дзенкую! — улыбаясь, проронил он и вернулся к Савельеву. Тот прихватил сигареты и показал рукой, приглашая пройтись по ромашкам.
— Ну, рассказывай, брат Савельев, кого еще поджег, подорвал? — со злой иронией начал Иван Сергеевич. — Кого на тот свет отправил?
— Не задирайся, Сергеич, — миролюбиво попросил тот. — Обстановка изменилась... Я приношу свои извинения за некоторые свои... грехи.
—
— Потому и спалил, что Мамонта, — признался Савельев.
— Ага, значит, двух зайцев сразу? Думал, мы с Мамонтом сейчас лапы вверх и к тебе на поклон?
— Могу тебе сейчас же отдать деньги за машину или завтра новую «Волгу» подгоню, — деловито предложил он, недовольный течением разговора. — Как хочешь. Документы будут оформлены на Мамонта.
— Не мне — Мамонту отдашь! — Иван Сергеевич показал в горы. — Видали, благодетель! Подгонит он...
— Сергеич, ты же не псих. Давай говорить спокойно.
— Да как с тобой говорить спокойно? Скажи спасибо, что я тебе еще рожу не набил!
— Этого делать не надо, — со скрытой угрозой проговорил Савельев.
— Конечно! У тебя тут под каждой ромашкой пулеметы расставлены!
— Ладно, давай забудем, — Савельев остановился — отошли порядочно. — Я сделал глупость, прости.
— У тебя выше плеч вот этот отросток есть, — Иван Сергеевич постучал пальцем по савельевской голове. — Эта штука, чтобы думать!
Он отвернулся к реке. Августа купалась возле лодки, слышался ее радостный, звенящий смех.
— Говори, зачем звал?
— Я знаю, что ты к буржуям еще не нанялся, — сказал Савельев. — Но уже держишь их в руках. Они на тебя поставили. Не согласишься — начнут выкручивать руки. Ты еще не испытывал, какие они подонки и сволочи.
— Ну конечно! — ругнулся Иван Сергеевич. — Выперли тебя и сволочами стали. А не выперли бы — пахал на них и радовался.
Савельев пропустил это мимо ушей, лишь паузу сделал, выжидая, когда успокоится собеседник.
— Соглашайся, Сергеич, — неожиданно предложил он. — Ставь любые свои условия и соглашайся. Они примут все: доверяют тебе.
— О да! — передразнивая шведов, пропел Иван Сергеевич. — Что я слышу? А ты-то как же? Я ведь твое место займу! Глядишь, они тебя простили бы и взяли назад. У них ситуация-то безвыходная.
— Мне они больше не нужны, — заявил Савельев. — Я и без них теперь обойдусь. По глупости сначала дергаться стал, а потом...
«Так, понятно, — подумал Иван Сергеевич. — А потом понял, что сам силен, что Служба у тебя налажена, весь регион под контролем, люди к шведам не убежали. И даже Августу перевербовал!»
— Одним словом, нам шведов в России
— Смотрите, какой патриот! — заметил Иван Сергеевич.
— Не смейся, Сергеич, — Савельев мотнул головой. — Я их ненавижу! Я им стану тут Александром Невским и Петром Первым! Я им такую Полтаву устрою!
— Ну и устраивай, а я-то тут при чем?
Савельев утихомирился, поняв, что перед своим учителем попусту хорохориться не следует.
— За шведами стоит правительство. У них там мощное лобби... Мне просто не дадут работать.
— А тебе и так не дадут работать, — заявил Иван Сергеевич. — Потому что ты — уголовник. Ты совершил террористический акт в отношении законно существующей фирмы и конкретных личностей. Пригонят сюда ОМОН, прочешут и выловят всех твоих людей.
— Ты же знаешь, что это невозможно, — проговорил Савельев не без гордости. — Мои люди — это призраки, тени. Их руками не пощупаешь, их нет в природе.
«Ну да, всех обеспечили документами прикрытия, у всех — легенда, согласился Иван Сергеевич. — ОМОНа ты не боишься...»
— Допустим, не выловят... Но как ты собрался работать?
— Это уже мои дела, — уклонился он. — Для меня очень важно, чтобы ты сел в «Валькирию». Ты же старый халтурщик, у тебя получится хорошее руководство. И пока в правительстве есть люди, которым фирма выгодна, от нее все равно не отвязаться. Шведы будут цепляться за Урал всеми силами. А денег у них!..
— Кстати, о деньгах, — ухватился Иван Сергеевич. — Скажи-ка мне, кто их финансирует?
— Не знаю, — откровенно признался Савельев. — Я сначала не интересовался... А когда пытался выяснить — уходят от ответа.
— А твой... человечек? — Иван Сергеевич кивнул на купающуюся Августу. — Не посмотрела в бумажках?
— В бумажках ничего не увидишь...
— Какой хоть капитал? Частный? Государственный?
— Не знаю, какой-то фонд. — Савельев развернулся, предлагая пойти в обратную сторону, — не хотел, чтобы слышала Августа. — Один раз краем уха слышал... Финансами занимается Джонован Фрич. А он как змея: ног нет, а ходит.
— Это такой молчаливый?
— Молчаливый, тихий, спокойный, как танк...
— Он что, не швед?
— Какой он швед — американец! А может, француз. На всех языках по телефону чешет... — Он обернулся к Ивану Сергеевичу. — Соглашайся, Сергеич, сам все увидишь. Ты поопытнее меня...
— В результате я должен буду работать на тебя? — в упор спросил Иван Сергеевич. — На твою авантюру?
— Ты будешь работать на Россию!
— Знаешь, Савельев, давай без громких слов, — попросил он. — А то ты, как всякий неофит, святее папы римского.