Стоящий у Солнца
Шрифт:
Кроме савельевской Службы, здесь никого не могло быть...
— Рад тебя видеть, Мамонт! — разулыбался седоватый. — Извини, что подняли среди ночи. Ты человек военный, понимаешь: служба есть служба...
— С кем имею честь? — сухо спросил Русинов.
— Мне перед тобой скрывать себя не имеет смысла, — добродушно проговорил он, показав знаком стоящим у дверей «строителям» удалиться. — Я генерал Тарасов, слыхал?
Иван Сергеевич говорил, что Службу у Савельева возглавляет какой-то отставной генерал, но не знал его фамилии.
— Не слышал, — проронил
— Ничего, вот и познакомились, — усмехнулся Тарасов. — Поговорить с тобой необходимо, Мамонт... Ничего, что так называю? Знаешь, привык уже к твоему прозвищу.
— Я буду разговаривать только с Савельевым, — заявил Русинов. — Вас я не знаю, вижу первый раз. Так что извините, генерал.
— Савельева больше нет, — развел руками Тарасов. — По-моему, между вами дружбы никогда не было, так что ты его жалеть не будешь. Нет, он жив-здоров, только не служит в нашей фирме.
Похоже, генерал совершил военный переворот и сбросил гражданскую власть. Причем сделал это недавно, в последние дни. Началась цепная реакция революций: шведы скинули Савельева, теперь его скинул генерал. Верный признак кризиса власти и положения. Новый диктатор снова сделал ставку на Мамонта...
— Все равно я должен увидеть Савельева, прежде чем говорить с вами, упрямо сказал Русинов. — Это принципиально.
— Не могу предоставить такой возможности, — проговорил генерал. — Его пришлось сдать шведам. Взрыв в их, представительстве — его инициатива. Надо отвечать за глупость. А мы теперь — узаконенная официальная фирма. Наша, российская фирма, без всякого совместительства.
За выход из подполья генерал рассчитался с кем-то живым товаром — беднягой Савельевым. А может, поставили такое условие — очиститься от террористического элемента...
О чем пойдет разговор, было ясно. Но требовалось выяснить, что известно генералу о последних неделях жизни Русинова — где был, что видел... Судя по тому, как поднимали с постели и как везли сюда, генерал по характеру и способу действий — кавалерист, лихой рубака. Потому в отставку вылетел: такие контрразведчики в Госбезопасности перестали пользоваться популярностью. Но они очень бы пригодились для военного или чрезвычайного положения.
Стоп! Погоди! Если Савельева сдали шведам — тому терять нечего. Он, в свою очередь, сдаст Ивана Сергеевича и его эту подружку из «постельной разведки». Тем более имеет на Афанасьева старый зуб! Чтобы спастись самому, Иван Сергеевич должен сейчас спасать Савельева. Что там сейчас происходит?!
— Я решил предложить тебе условия совместной работы, — пользуясь молчанием Русинова, заявил Тарасов. — Мы как-нибудь обойдемся и без шведов, и без мирового капитала. Ты же патриот, Мамонт, и наверху у нас тоже есть патриоты. Все видят, все понимают. Хорошо знают раскладку геополитических сил в мире, тенденции, процесс развития... И без Савельева обойдемся, он же полный дилетант в нашей работе.
— Без специалистов вы не обойдетесь, — проговорил Русинов, осмысливая ситуацию.
— Потому и обратились к тебе! — засмеялся генерал. — Ты у нас считаешься лучшим знатоком кладоискательства,
Скорее всего, генерал не знал, где побывал и что повидал Мамонт. Иначе бы уже не вытерпел, выложил козырь... Хотя если он игрок, то вначале пощупает партнера, заставит сделать необдуманные шаги, проверит, сколько козырей, крепко ли сидит.
— Карты в руки, пистолет к виску, — пробурчал Русинов.
Если генерал совершил военный переворот, то немедленно оказался врагом фирмы «Валькирия». А если Савельев сдал Ивана Сергеевича и того стали «колоть», напичкав спецсредствами, то даже если он и заговорит, информация к генералу не просочится. В шведском особняке кто-то работал на Службу, но Савельев знал кто и должен был сдать всю разведку. Так что с этой стороны маловероятно ждать утечки информации к генералу. А его люди работали грубовато, по крайней мере те, что приходили за ним ночью, и навряд ли бы могли отследить, куда и с кем пропадал Мамонт на несколько суток. В любом случае точных данных у генерала быть не может. От его же догадок можно отбрехаться...
— Ты моих ребят извини, — благодушно сказал Тарасов. — Они в нашей Службе не работали. Это мои афганцы, в спецназе служили. Только и умеют стволами тыкать. Кино насмотрелись! Но без них тоже нельзя. Они специалисты в своей области.
Один такой «специалист» оставался в вагончике — доверенное лицо, личная охрана, офицер по спецпоручениям...
— Я знаю, что с тобой так грубо нельзя, — продолжал генерал. — Ты же Мамонт. И не так-то прост. Шведов ты хорошо блокировал своим другом Афанасьевым. Тот им сейчас лапшу на уши вешает — тоже хорошо. Правда, друг твой слегка самоуверенный человек. Решил, если дурит шведов, то и меня можно пригрести к себе и включить в свою игру. Да только я — человек дела, мне играть некогда, да я еще в контрразведке в эти штуки наигрался. Мне надо сокровища из этих гор вытащить. Впрочем, можно и не вытаскивать, пусть здесь лежат, если хорошо лежат. Я своих афганцев к ним приставлю — и будет у нас банк надежнее швейцарского.
— Вытаскивайте, приставляйте, мне все равно, — сказал Русинов. — Я тоже, сказать откровенно, наигрался в кладоискательство. Так что не по адресу, генерал.
— Это как же тебя понимать?
— А так и понимать — устал.
— Ну, это дело поправимое! — обрадовался генерал. — Мы устроим тебе недельку отдыха! Отель — в горах, на берегу чистейшего озера. Роскошный коттедж, сауна, две очаровательные массажистки... Но через неделю ты поведешь меня лично в пещеру и покажешь все, что нашел. А я приму по описи.
Русинов сделал паузу, глянул на генеральского порученца:
— Мы должны поговорить вдвоем.
Тарасов указал головой на дверь порученец вышел, но остался на ступеньках вагончика.
— Давай вдвоем! — весело сказал генерал. — С глазу на глаз. Или глаза в глаза — как правильнее? Ладно, так и так сойдет. Ты мне скажи: сокровища там хорошо лежат или вывозить придется?
— Хорошо лежат, надежно, — в тон ему проговорил Русинов. — Я восемнадцать лет искал, и вам столько же придется.