Стоящий у Солнца
Шрифт:
— Очень прошу вас! — взмолился Иван Сергеевич. — Ну что ей слушать мужские разговоры?
— Думаешь, со слепой старухой интереснее будет?
— Пусть прогуляется! Она очень ласковая! Не в тягость...
Старуха махнула рукой и сняла со стены вторую корзинку.
Они остались вдвоем, смотрели друг на друга и молчали. Иван Сергеевич понял, что Мамонт действительно болен: за восемнадцать лет знакомства и дружбы он впервые видел его в таком состоянии.
— Кто у тебя там? — наконец
— Профессиональная разведчица, — усмехнулся он — язык не повернулся сказать «постельная». — Служит у двух господ и мне прислуживает. Не она, так бы и не свиделись.
— Не рассказывай, я про тебя теперь все знаю, — тяжело и без интереса проговорил Мамонт. — И про нее слыхал... Говорят, ты хорошо устроился в «Валькирии»?
— Пока неплохо...
— Ну и работай, — отмахнулся Мамонт и вообще потерял интерес. Распахнул боковую дверь, вошел в комнату и сел на кровать, бросив безвольные руки.
Иван Сергеевич вошел за ним следом, устроился рядом.
— Что, укатали сивку крутые горки?
Он помолчал, тупо глядя перед собой, и согласился:
— Укатали, Ваня, укатали... Плохо мне, душу мою вынули.
— Интересно! — пытаясь взбодрить его, засмеялся Иван Сергеевич. — Кто смог из Мамонта вынуть душу?
— Понимаешь, Ольга потерялась! — вдруг вскинулся он. — Ушла и нет до сих пор. А родители молчат...
— Кто такая?
— А, ладно, — снова съежился Мамонт. — Все одно к одному...
— Скажи мне толком, Саня, что с тобой? — Иван Сергеевич приобнял Русинова, тряхнул за плечо. — На тебя весь мир смотрит, а ты раскис, как лапоть...
— Я изгой, Ваня! Авега был прав... Неужели мой рок — навечно остаться изгоем? Всю жизнь таскаться с клюкой?.. Ох, как обидно!
Мамонт заскрипел зубами, смял ладонями лицо и замер. Иван Сергеевич вспомнил давние наставления Мамонта своим сотрудникам — в самых невероятных ситуациях сохранять психическое равновесие. Другими словами, повиноваться року, даже если тебя поставили к стенке и навели ружье.
— Ты что задергался, Мамонт? — грубо спросил он. — Ну-ка давай выкладывай все свои новости, планы!
— Какие на хрен планы, Вань? — возмущенно спросил тот. — Привыкли: планы, задачи, походы... Сплошная и пустая теория.
— Ну, сокровища все равно надо искать, — не согласился Иван Сергеевич. — А вокруг нас искателей больше, чем сокровищ.
— Что их искать-то? — отмахнулся Мамонт. — Я уже нашел, посмотрел, руками пощупал...
— Ну, такое сокровище и я нашел, — проговорил Иван Сергеевич, ухмыляясь. — Тоже посмотрел, руками пощупал... Твое-то сокровище как зовут? Ольга вроде?
— При чем здесь Ольга? — болезненно спросил Мамонт. — Она и в самом деле сокровище. Была бы она сейчас,
— Какие же ты тогда сокровища нашел?
— Какие... «Вар-Вар», или как их там...
— Хорошая шутка! Жить будешь!
— Хватит паясничать-то! — оборвал Мамонт. — Я не шучу...
— Ну ты даешь, Мамонт! — искренне изумился Иван Сергеевич. — Нашел сокровища и впал в депрессию? Расстроился, бедный?
— Я, Иван, не нашел... Я все потерял.
— Ничего не понимаю!
Русинов поднял на него горящие глаза, спросил тихо:
— У тебя водки случайно нету? Выпить хочу, а не дают...
— Есть, купил для вида, — признался Иван Сергеевич. — Даже шампанское есть!
— Так давай, чего молчишь! — что-то вроде радости промелькнуло в его лице. — Пока Варги нет...
— А кто такой Варга?
— Не кто такой, а кто такая, — поправил Мамонт. — Старушка моя, Любовь Николаевна...
— Странная фамилия, — Иван Сергеевич достал из рюкзака бутылки и булку хлеба. Надо было отвлечь его малозначащим разговором.
— Это не фамилия, — Мамонт поставил на стол два стакана. — Это титул. Кто носит соль — Авега, кто ходит под землю — Варга...
Иван Сергеевич налил водки по четверти стакана, однако Мамонт взял бутылку, долил по полному.
— Ты сопьешься, брат, — заметил Иван Сергеевич.
— Но я же хоть и изгой, да не половинкин сын, — пробурчал Мамонт.
— Ну что, пьем за сокровища? — спросил Иван Сергеевич, поднимая стакан.
— Пошли они, эти сокровища, — мотнул он головой. — Давай за встречу, что ли...
Мамонт пожадничал, отпить смог лишь половину стакана, и то с мучением вталкивал, вгонял в себя горькую, солоноватую водку. Потом, как алкоголик, отщипнул хлеба, занюхал, но есть не стал.
— И водка не лезет, — прокомментировал он. — Ничего теперь не лезет... И так пусто на душе! Вроде и сердце не бьется. Слушаю — не слышу. А в голове — пожар... Эх, Ваня!
— Значит, «сокровища Вар-Вар» все-таки существуют? — осторожно спросил Иван Сергеевич.
Он подумал, глядя в стол, снова помотал головой:
— Нет, меня обманули... Или я сам себя обманул, не знаю, не могу разобраться. Подвели к дверям, открыли — еще верил, надеялся, а как ступил за порог и пошел по залам — все и пропало. И вера, и надежда, и... Нет, только, пожалуй, любовь и осталась. Да и она вот исчезла...
Он сделал глоток из стакана, поморщился, отдышался. Иван Сергеевич терпеливо молчал.
— Как мальчишку меня обманули... Я ведь слово дал, отказался от всего! От своих гипотез, от убеждений... Теперь уехать должен отсюда навсегда, чтобы не раздражать гоев.