Страдание
Шрифт:
Я не смотрела туда, куда был направлен мой пистолет — все равно почувствую, если он дернется головой. Я смотрела ниже, на его тело, как ты делаешь в драке — смотришь в центр его туловища, от которого отходят его руки и ноги, потому что если не двигается центр, не двигается ничего. Я увидела, как он шевельнул рукой рядом со своим пистолетом.
— Миша, не двигайся, ни на миллиметр. — Мой голос был низким, осторожным, отточенный практикой и контролем. Если вы приставили дуло своего пистолета к чьему-то виску с пальцем на курке, вам придется серьезно
— Откуда ты знала, что он блефует? — спросил меня Истина.
— Я охотница на вампиров, забыл?
— Лисандро сейчас разоружит тебя, Миша, до этого лежи спокойно.
— Я могу разоружить его, — предложил Истина.
— Нет, не можешь, — ответила я. — Если ты дотронешься до него, он может попытаться тебя убить, и тогда мне придется его застрелить.
— Горан приходит в себя, — доложил Нечестивец.
И именно Жан-Клод спросил:
— Горан, ты меня слышишь?
Очень низкий голос вермедведя слегка подрагивал из-за остаточного тестостерона после боя.
— Я слышу вас, мой Господин.
— Этот бой окончен, ты меня понял?
— Понял.
— Лисандро сейчас разоружит твоего Мастера на случай, чтобы он не совершил ничего непоправимого.
Миша осторожно заговорил, и я почувствовала легкую вибрацию под моим стволом, когда он произносил:
— В этом нет нужды. Я абсолютно спокоен.
— Ты собирался застрелить Истину, когда он наклонился к тебе, — возразила я.
— Я думал об этом, — признал он, — но твой пистолет у моей головы переубедил меня.
— А когда я уберу пистолет, что переубедит тебя тогда? — спросила я.
— Нрав у меня взрывной, но твоя холодная сталь затушила его огонь.
— Складно говоришь, но откуда мне знать, не вспыхнешь ли ты после этого снова?
— Миша, — сказал Жан-Клод.
— Да, мой Господин.
— Дай нам слово чести, что ты никоим образом, во всех смыслах этого слова, не будешь искать возмездия Истине или Нечестивцу из-за этого происшествия.
Миша неподвижно застыл, я почувствовала это через дуло моего пистолета, вдавившегося ему в голову. Я знала, что если посмею поднять взгляд от центра его тела к лицу, то найду на нем лишь непроницаемую пустоту, которая появляется когда старые вампиры становятся абсолютно неподвижными, похожими скорее на отлично выполненные статуи, чем на людей.
— Миша, — повторил Жан-Клод, — дай слово.
— А если я этого не сделаю?
— Тогда ma petite закончит этот спор.
— Моя смерть может потянуть за собой и Горана.
— Будет очень жаль потерять его по этой причине, но он понимал, чем рискует, когда выступил в этой драке на твоей стороне.
— Истина остановил Мишу, когда он пытался ударить тебя во второй раз, — сказал Нечестивец. — Почему ты дрался за него?
— Он мой Мастер, — ответил Горан, как будто это все объясняло.
— Жены нападают на полицию, когда те пытаются забрать их насильничающих мужей под
— Зачем помогать тому, кто издевается над тобой? — спросил Истина.
— Не знаю зачем, но именно это они и делают, — ответила я.
— Лучше известное зло, чем неизвестное, — проговорил Жан-Клод.
— Чего? — спросила я.
— Не бери в голову, ma petite; Миша, дай нам свое слово и мы сможем все отойти ко сну на этот день.
Теперь, когда он сказал это, я почувствовала давящее ощущение, будто гигантская рука, зависшая над бабочкой, разве что в отличие от бабочек мы знали, что здесь может произойти.
Миша дал нам свое слово.
— Можешь поднять свой пистолет, ma petite. Древние вампиры способны на многое, но они не клятвопреступники.
На долю секунды я задумалась, но он был прав. Это была одна из тех причин, что делала взаимодействие с древними вампирами предпочтительнее, чем с более слабыми новичками. Недавно созданные вампиры лгали настолько же легко как и люди, их слово ничего не стоило.
Я сняла палец с курка и отвела пистолет назад. У него на коже отпечаталась отметина от ствола. Если бы он был человеком, остался бы синяк. Я отступила назад и только потом подняла взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза. Я ожидала увидеть в них злость, но вместо этого увидела уважение, даже преклонение. Этого я не ожидала.
— Мне позволено встать? — спросил он.
— Позволено, — разрешил Жан-Клод.
Миша продолжал смотреть на меня и не двигался с места.
— Ты слышал своего Господина и Мастера, — сказала я.
— Но не он убьет меня, а ты.
— Он не будет стрелять в тебя, — сказала я. — Это не то же самое, как не быть готовым убить тебя.
— Справедливо, моя темная королева, но у тебя есть пистолет, а у него нет.
— Вставай, Миша, но без глупостей.
Он осторожно сел, не отрывая от меня взгляда.
— Ты бы убила меня.
— Это характерно для моей работы, — ответила я.
— Убить кого-то, отнявшего человеческую жизнь, имея на руках ордер на его уничтожение, не то же самое, что просто застрелить меня из-за того что я просто подумал о причинении вреда Истине. Или ты ценишь его как любовника сильнее, чем мы думали, или ты сделаешь это, чтобы защитить любого из своих телохранителей.
— Я не направляю оружие на кого-то, если не готова спустить курок. Я не нажимаю на курок, если не готова убить. И я никогда не блефую, Миша; мы поняли друг друга?
— Нет, но если ты спрашиваешь, верю ли я, что ты убьешь меня — тогда да, я верю. Глядя в твои глаза, я не вижу в них ни угрызений совести, ни облегчения из-за того, что тебе не пришлось бы меня убить. Тебе просто все равно, как поступить, ты ничего не чувствуешь по поводу того, что только что произошло. Не знал.
— Не знал чего? — спросила я.