Страдания и Звёздный свет

Валенти Сюзанна

Она плакала не громко и не для привлечения внимания. Это было тихо и преисполнено болью, когда она спрятала лицо в ладонях и разбилась на куски у меня на глазах.

Я молчал, не зная, что сказать, сомневаясь в себе за то, что втянулся в то, что легко могло оказаться очередным фарсом. Но что-то подсказывало мне, что это взаправду, и я не знал, как на это реагировать.

Стелла протянула руку через решетку, и я был так ошеломлен, когда она взяла мою руку, прижалась ко мне, продолжая всхлипывать и дрожать, что просто позволил ей это сделать.

— Вы с Кларой

были лучшим, что у меня когда-либо было, — пролепетала она, когда ей удалось немного успокоиться и посмотреть мне в глаза. — Я потратила так много времени, находясь в другом месте, пока вы становились старше, замышляя и строя планы, придумывая, как вы оба могли бы вписаться в этот мир, который мы с Лайонелом создавали. Я потерялась в мечтах о будущем, которое мы строили. И с каждым дюймом власти, на которую я претендовала, я все глубже погружалась в этот мир фантазий. Я думала, что как только я захвачу мир с Лайонелом, все встанет на свои места, но вместо этого все разлетелось на миллион осколков. Лайонел не испытывает ко мне любви, и теперь, оглядываясь на след, оставленный мною после стольких лет, я наконец-то вижу разрушения, которые я оставила после себя. Хуже всего то, что я вижу то же самое разрушение, которое смотрит на меня из твоих глаз. Мой сын ненавидит меня, и хотя ты все еще здесь, на этой земле, я потеряла тебя так же окончательно, как и свою дочь.

По ее щекам катились слезы, горе разрывало ее лицо на части, и я почувствовал, как то же самое горе пронзает меня из-за моей сестры, и эта рана никогда не исцелится. Единственное, что нас со Стеллой теперь объединяло.

— Я вижу, что нет достаточно глубоких извинений, чтобы исправить нас, — вздохнула она, мрачное понимание застилало ее глаза. — Это как ты говоришь — слова ничего не значат. Я потерпела неудачу в любви к тебе. И теперь уже слишком поздно быть матерью, которой я должна была быть. Ты вырос и полон острых осколков благодаря мне. Звезды предложили тебе Элизианскую Пару только для того, чтобы потребовать от тебя ужасной жертвы. Немыслимой жертвы, — она сжала мою руку, глядя на меня в отчаянии.

— Ты можешь больше не быть моим, но ты насквозь сын Азриэля. Я знаю, что он наблюдает за тобой из-за Завесы, и он был там даже тогда, когда я не могла. Он тот человек, которого я должна была любить так же преданно, как я любила Лайонела, но я никогда не заслужила бы его ответной любви.

Я убрал свою руку от ее ладони, позволяя своим стенам прочно встать на место между нами, видя, какие муки это причиняет ей, и совершенно не заботясь об этом. Она поднялась на ноги, дрожа, прежде чем повернуться и поспешить прочь, но я произнес свои последние слова достаточно громко, чтобы она услышала.

— Нет, — согласился я. — Ты бы никогда этого не заслужила.

Ночь шла своим чередом, и я не мог уснуть, беспокойство распирало мою грудь, пока я ждал возвращения Дарси.

Куда, черт возьми, Лавиния забрала ее? Что она заставляла ее делать? Какие новые грехи будут преследовать ее после этой ночи?

Теперь, когда я исцелился, у меня появилась энергия, чтобы шагать взад-вперед перед прутьями, проверяя их

на прочность то тут, то там. Возможно, мне следовало бы попросить выпить у Стеллы, но от мысли о том, что у меня во рту окажется кровь этой мерзкой женщины, у меня заурчало в животе.

Наш разговор все время крутился у меня в голове, распаляя меня. Если она действительно чувствовала себя виноватой после всего случившегося, то это было ее бремя, и я не собирался проявлять доброту или сочувствие. Она не проявила ничего, когда я нуждался в ней больше всего, когда Клара была убита, а Лайонел украл мое будущее, связав меня с Дариусом.

Я приостановился, обхватив руками прутья решетки и подняв глаза к огромному потолку тронного зала, представляя себе небо далеко за его пределами.

— Дариус, если ты наблюдаешь за всем этим, то я очень надеюсь, что звезды рассказали тебе о своих планах, что все это просто буря, которая скоро рассеется, и я снова смогу увидеть голубое небо. И если это правда, есть ли шанс, что ты сможешь послать мне знак?

Молчание.

Горе захлестнуло меня, мои кулаки сжались на прутьях, страх за Блу также давил на меня. Я чувствовал себя таким чертовски беспомощным в этой клетке, но у меня не было другого выхода. Дарси нужно было спасти, и я должен был найти способ вернуть её к Тори, потому что вместе эти двое были единственным выходом для Солярии.

Три лунных цикла. Вот и все. Песчинки уже отсчитывают время в песочных часах нашей судьбы.

Темный вихрь дыма пронесся по тронному залу, и меня охватило облегчение, когда он проскользнул в клетку и Дарси материализовалась передо мной, тени окутали ее тело и скрыли наготу.

Я схватил ее, осматривая, и она сжала мои руки в знак заверения.

— Я в порядке, — пообещала она, хотя то, как у нее перехватило горло, подсказало мне, что что-то случилось.

— Что она заставила тебя сделать?

— Она отдала меня Варду. Он просеял мои воспоминания, — сказала она, в ее глазах мелькнула сила. — Я защитила многие из них, как ты меня учил, и дала ему достаточно, чтобы он поверил, что видел все.

— Хорошая девочка.

Ее взгляд скользнул по мне, и ее губы разошлись. — Ты исцелился, — она провела пальцами по месту, где на моем боку была одна из самых страшных ран. — Как?

— Стелла, — ответил я тихим голосом. — Она приходила в поисках прощения. Я не уверен, был ли у нее приступ совести или она затеяла какую-то игру, но я отослал ее, несмотря ни на что.

Глаза Дарси сверкнули защитой при упоминании о моей бессердечной матери. — Мне жаль.

— За что?

— За то, как она с тобой обращается. За то, что у тебя должна была быть мать, которая поддерживала бы тебя всю твою жизнь.

Я убрал прядь волос с ее плеча, и тени отступили от нее, позволяя мне увидеть синеву, скрывающуюся под ними. На этот раз я не стал упоминать об этом, боясь, что она снова исчезнет, как только я укажу на нее.

— Когда-то она была хорошей матерью. И у меня был отец. Это ты росла в одиночестве, когда весь мир должен был лежать у твоих ног.