Страх и отвращение предвыборной гонки – 72

Томпсон Хантер С.

ХСТ: Ролик с крутящейся головой?

Макговерн: Да, эта крутящаяся голова, разящая солдат. Ролик о благосостоянии. Они сосредоточились на этих темах. Может быть, мне нужно было раньше пойти на телевидение с продуманными сессиями вопросов и ответов — такими выступлениями, которые я проводил там последние несколько недель. Возможно, это помогло бы несколько снизить негативный эффект дела Иглтона… И еще одна проблема: после Майами у большей части персонала возникло ощущение, что какого-то единого, общего руководства сотрудниками нет. Кто в этом виноват, я не знаю… Оказалось, что там было много путаницы относительно того, кто действительно главный, кто имеет право принимать окончательные

решения. Этому, возможно, надо было уделять больше внимания. Однако, когда вы все это суммируете, ничто из этого, на мой взгляд, не идет ни в какое сравнение с тем фактом, что республиканцы были пойманы среди ночи за взломом наших штаб-квартир. Они убивали людей во Вьетнаме бессмысленными даже с военной точки зрения бомбардировками. Они заключали тайные сделки, продавая общественные интересы за вложения в кампанию, ну вы понимаете, проводили деньги через мексиканские банки и делали еще много других скандальных вещей.

ХСТ: Не имеете ли вы в виду опрос Харриса, показавший, что только три процента электората считают дело «Уотергейта» важным?

Макговерн: Да, верно. А ошибки, которые совершили мы, обошлись нам гораздо дороже. Я не знаю, почему, но так было. Мы страдали от каждой ошибки, которую допускали, нас буквально стерли в порошок, в то время как ужасающие проступки и преступления другой стороны прошли для них безнаказанно — возможно, из-за престижа Белого дома и из-за того, что президент дальновидно не общался с прессой и не показывался на публике.

ХСТ: Как вы думаете, можно было бы, скажем… Если бы дела Иглтона просто не существовало и, предположим, Мондейл или Нельсон взялись бы за это, как вы думаете…

Макговерн: Я думаю, мы были бы очень близки к победе. Я на самом деле так думаю. Я полагаю, что мы быстро оторвались от земли, и считаю, нам надо было воспользовался теми ранними поездками и тем, что пресса испытывала большой энтузиазм по этому поводу и она сообщала о размерах толп и подъеме среди людей, а не копалась в проблемах персонала. Смотрите: как только мы погрузились в дело Иглтона, они, казалось, почувствовали своим долгом сообщить, что все в кампании было неудачно. Хотя на самом деле кампания очень хорошо управлялась по сравнению со всеми другими, которые я видел. Сбор средств шел хорошо. Собирались большие толпы, и люди были восприимчивы, и планы выполнялись изо дня в день. Я не думаю, что в кампании были допущены серьезные ошибки, но были кое-какие в самом начале, которые преследовали нас на всем пути до конца. Я думаю, если бы начало было лучше… Я помню, на Северо-Западе был замечательный барьерист, который, как предполагалось, должен был выиграть чемпионат США и, вероятно, выиграть Олимпиаду, но он ударился о первый барьер ногой, а затем ударился о следующие четыре подряд, ну вы понимаете, и просто слетел. Вот то, как он ударился о первое препятствие, напоминает произошедшее с нами. Мы потеряли запал — мы сломались на этом сразу же после съезда, и с тех пор, я думаю, миллионы людей просто отвернулись от нас. Они были настроены скептически, то есть настроение в стране было гораздо более консервативным, чем мы решили по результатам предварительных выборов. Мы выигрывали эти предварительные выборы на программе реформ и прямом, откровенном рассказе о том, что собираемся сделать.

ХСТ: Это было следующим вопросом, который я собирался задать. Задумывались ли вы о том, что могло бы произойти, если бы вы постоянно сохраняли такой подход?

Макговерн: Ну, я думаю, что мы его сохраняли. Я никогда не считал, что мы очень сильно изменили свои позиции, перейдя от предварительных выборов к всеобщим. Я не вижу большого сдвига.

ХСТ: Я думаю, что это было воспринято как сдвиг. В каком-то смысле вы стали действовать иначе.

Макговерн: Я не уверен, что мы действительно стали резко отличаться от того, какими мы были. Мы были сосредоточены на тех же вопросах. Что вы воспринимаете как различие? Может быть, я смог бы ответить на ваш вопрос лучше, если бы я…

ХСТ: Ну, когда вы выбрали Иглтона, мне показалось, что это был первый шаг в обратном направлении. Если предположить, что ваш термин «новая политика» имел какую-то ценность, то выбор Иглтона стал моментом, когда все изменилось и вы решили, что пришло время подружиться с теми людьми, с которыми до этого боролись. И не ставя под сомнение мудрость этого решения, я…

Макговерн: Вы имеете в виду, потому что он был с Маски и…

ХСТ: Да, Иглтон поразил меня как дешевый продажный тип и… И до сих пор поражает, этот бесполезный подонок… Когда я отправился в Сент-Луис, чтобы сделать все что можно, чтобы добыть его медицинские документы и попытаться узнать больше об этом деле, со мной даже ваши люди обращались как с человеком, который отправился на Северный полюс шантажировать Санта-Клауса. Но я продолжал слышать от тех, кого считал довольно надежным источником, что с Иглтоном все серьезнее, чем вы или кто-либо…

Макговерн: Ну, видите ли, никто этого так никогда достоверно и не узнает, потому что эти записи никогда не попадут в руки общественности. Я думаю, они есть у ФБР.

ХСТ: Как, черт возьми, они могут быть у ФБР? Под каким предлогом они их получили?

Макговерн: Я не знаю. Но мне сказал об этом Рэмси Кларк. Он сказал, что у ФБР есть полное медицинское досье на Иглтона и что он (Кларк) узнал это в то время, когда занимал пост генерального прокурора.

ХСТ: В том числе и данные о шоковой терапии?

Макговерн: Да, но я никогда не видел эти записи. Мне не удалось получить доступ к ним.

ХСТ: Как вы думаете, эта первоначальная утечка в прессу, к Фрэнку и Гэри, исходит от ФБР?

Макговерн: Они, возможно, могли бы сделать это, они, как известно, устраивают утечки подобной информации в прессу, и это очень может быть утечкой из ФБР, но газета Knight никогда не раскроет свой источник.

ХСТ: Фрэнк знал имя этого анестезиолога, той женщины, которая давала Иглтону газ во время одного из сеансов шоковой терапии, но он не сказал бы мне…

Макговерн: Был ряд журналистов, которые пытались получить больше информации о нем, но это трудно, очень трудно сделать.

ХСТ: Вы когда-нибудь выясняли, что это были за маленькие голубые пилюли, которые он принимал?

Макговерн: Нет.

ХСТ: А я, похоже, выяснил. Это был «Стелазин», а не «Торазин», как я думал вначале. Я сделал все что мог, чтобы достать фактические записи, но никто даже не стал говорить со мной. Наконец я впал в такую ярость, что просто уехал в Колорадо и сказал: «К черту все это!» Мне казалось, что правда могла бы произвести эффект разорвавшейся бомбы на выборах. И меня убивало, что он будет восприниматься как хороший парень, трагическая фигура…

Макговерн: Да, это было несправедливо. Он должен был взять на себя всю ответственность за уход, а не возложить ее на меня.

ХСТ: Он почти угрожал, что не сделает этого, не так ли? Насколько я помню, он не собирался этого делать…

Макговерн: Совершенно верно. Это правда.

ХСТ: Это правда, будто он сказал вам, что незачем беспокоиться об этих таблетках, потому что рецепт выписан на имя его жены?