Страх Мудреца. Дилогия

Ротфусс Патрик

– Прекрасно, - сказала она.

– Но это будет не моя вина, если твой желудок заболит.

Я рассмеялся.

– Нет, мать.

Это будет не ваша вина.
– Я протянул руку к длинной ручке деревянной ложки и вытянул ее.

После того, как я подул на нее, я откусил кусочек.

– Мать!
– Воскликнул я.

– Это лучшее блюдо, которого касались мои губы за целый год.

– Хмф, - сказала она, косясь на меня.

– Это первейшая истина, мать, -

сказал я искренне.

– Тот, кто не попробует эту прекрасную тушенку едва ли один из Руэ, на мой взгляд.

Анна повернулась перемешать горшок и прогнала меня, но выражение лица у нее было не столь резким, как это было раньше.

После остановки у бочки, чтобы пополнить мою кружку, я вернулся на свое место.

Гаскин наклонился вперед.

– Вы дали нам песню.

Не хотели бы вы что-нибудь услышать?

– Как насчет "Умного дудочника"?
– спросил я.

Его лоб наморщился.

– Я не знаю такой.

– Это об умном Руэ, который обхитрил фермера.

Гаскин покачал головой.

– Я боюсь, что нет.

Я нагнулся, чтобы поднять мою лютню.

– Позвольте мне.

Это песня, которую должен знать каждый из нас.

– Возьмите что-нибудь еще, - запротестовал Ларен.

– Я сыграю вам что-нибудь на свирели.

Вы уже играли один раз для нас этим вечером.

Я улыбнулся ему.

– Я забыл, что ты играешь на свирели.

Ты будешь, как он, - убеждал я его, - Герой-дудочник.

Кроме того, вы кормите мой живот, а я буду кормить ваши уши.
– Прежде, чем они нашли любые более действенные возражения, я начал играть, быстро и легко.

Они смеялись на всем ее протяжении.

С самого начала, когда Дудочник убивает фермера, до конца, когда он соблазняет жену убитого и дочь.

Я не стал играть последние два стиха, где горожане убивали Дудочника.

Ларен вытер свои глаза после того, как я ее закончил.

– Хех. Ты прав, Квоут.

Я не знаю песни лучшей, чем эта.

Кроме того...
– Он бросил взгляд на Кети, туда, где она сидела напротив огня.

– Это честная песня.

Женщины не могут удержать свои руки от дудочника.

Кети насмешливо фыркнула и закатила глаза.

Мы говорили о мелочах о тех пор, пока Анна не объявила, что тушенка готова.

Все устремились к нему, нарушая тишину только ради комплимента Анне за ее готовку.

– Честно говоря, Анна, - спросил Аллег после второй миски.

– Разве ты не возвращала немного перца в Левиншире?

Анна выглядела самодовольной.

– Мы все имеем свои секреты, дорогой, - сказала она.

– Не дави на леди.

Я спросил у Аллега: - Разве эти времена

не были хорошими для вас?

– О, конечно же, - сказал он между глотками.

– Три дня назад Левиншир был особенно хорош для нас.
– Он подмигнул.

– Ты увидишь, насколько хорошо, в дальнейшем.

– Я рад слышать это.

– На самом деле.
– Он наклонился заговорщицки вперед.

– Мы сработали так хорошо, что я чувствую себя достаточно щедрым.

Щедрым настолько, чтобы предложить тебе все, что ты хочешь.

Что-нибудь вообще.

Просите, и это твое.
– Он наклонился ближе и сказал театральным шепотом: "Я хочу, чтобы ты знал, что это явная попытка подкупить тебя, чтобы ты остался с нами.

Мы хотим набить толстый кошелек, с помощью твоего прекрасного голоса.

– Не говоря уже о песнях, которым он мог бы научить нас, - вмешался Гаскин.

Аллег издал издевательское рычание.

– Не помогай ему в сделке, мальчик.

У меня есть чувство, что это будет достаточно трудно и так.

Я дал ему немного подумать.

– Я полагаю, я могу остаться...

Я позволил себе признак неуверенности.

Аллег знающе улыбнулся.

– Но...

– Но я должен спросить о трех вещах.

– Хмм, три вещи.
– Он оглядел меня сверху донизу.

– Так же, как в одном из рассказов.

– Право, это только кажется, - настаивал я.

Он неохотно кивнул.

– Я предполагаю это сделать.

И как долго ты будешь путешествовать с нами?

– До тех пор, пока один из вас не захочет, чтобы я ушел.

– У кого-нибудь есть какие-нибудь проблемы с этим?

– Что если он попросит один из фургонов?
– спросил Тим.

Его голос поразил меня, жесткий и грубый, как два кирпича скрежещущие друг о друга.

– Это не имеет значения, так как он будет путешествовать с нами, - поспорил Аллег.

– Они принадлежат всем нам, так или иначе.

И так как он не сможет уйти, если только мы не скажем...

Не было никаких возражений.

Аллег и я пожали друг другу руки в маленьком приветствии.

Кети подняла кружку.

– За Квоута и его песни!
– сказала она.

– У меня такое чувство, что он будет стоить ту цену, какую бы не запросил.

Все выпили и я поднял свой бокал.

– клянусь молоком моей матери, что еще никто не заключал такой выгодной сделки, как вы со мной сегодня.
– Это вызвало еще больше энтузиазма, и все снова выпили.

Вытерев рот, Аллег посмотрел мне в глаза.

– Так что же первое ты просишь у нас?