Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
– Они могут сказать, где их называли.
Квоут издал несколько раздраженный вздох.
– Не много вреда в том, чтобы произнести имя один раз, Баст.
– Он сел обратно в кресло.
– Почему ты думаешь, Адем имеют свои местные традиции, в особенности в отношении историй?
Только один раз и никаких вопросов после?
Глаза Баста задумчиво сузились и Квоут одарил его небольшой, крепкой улыбкой.
– Именно.
Пытаться найти человека, говорящего ваше имя один раз, как отслеживать
Хронист нерешительно заговорил, как будто боясь прервать.
– Это действительно можно сделать?
– спросил он.
– Честно?
Квоут мрачно кивнул.
– Я полагаю, что это то, как они нашли мою труппу, когда я был молод.
Летописец нервно огляделся, затем нахмурился и сделал очевидное усилие, чтобы остановиться.
Результатом было то, что он сидел неподвижно, выглядя столь же нервно, как и раньше.
– Означает ли это, они могут прийти сюда?
Вы безусловно, говорили о них достаточно...
Квоут сделал пренебрежительный жест.
– Нет. Имена это ключи.
Настоящие имена.
Глубокие имена.
И я должен был избегать их только по этой причине.
Мой отец был хорош во всем, что касалось деталей.
Он задавал вопросы и перекапывал старые истории о чандрианах в течении многих лет.
Я думаю, он наткнулся на несколько их старых имен и вставил их в свою песню...
Понимание отразилось на лице Хрониста.
– ...а затем репетировал ее снова и снова.
Трактирщик улыбнулся со слабой нежностью.
– Бесконечно, насколько я его вообще знал.
Я не сомневаюсь, что он и моя мать, чтобы улучшить ее, обработали каждую крошечную заминку из их песни, прежде чем сделали это публично.
Они были любителями совершенства.
– Он издал усталый вздох.
– Для чандриан это было, как если бы кто-то постоянно зажигал сигнальные огни.
Я предполагаю, что единственная причина, по которой мы оставались в безопасности так долго было то, что мы постоянно путешествовали.
Баст перебил опять.
– Именно поэтому ты не должен говорить такие вещи, Реши.
Квоут нахмурился.
– Я проспал мою тысячу ночей и путешествовал несколько тысяч миль с тех пор, Баст.
Это можно безопасно сказать один раз.
Со всем адом, который вырывается в мир на свободу в эти дни, ты можешь предполагать, что люди чаще рассказывают старые истории.
Если чандриане слушают имена, я не сомневаюсь, что они слушают медленный назойливый шепот от Аруэ до Круглого моря.
Выражение Баста прояснилось и он стал более менее успокоенным.
– Кроме того, сказал Квоут с немного усталым вздохом.
– Хорошо, что они были записаны.
Они
– Тем не менее, Реши, тебе следует быть осторожнее.
– Чем я занимался в последние годы, кроме как соблюдал осторожность, Баст?
– Квоут наконец-то позволил раздражению отразиться в его голосе.
– Что хорошего это мне дало?
Кроме того, если то, что ты рассказал о Ктаэ верно, то все закончится слезами, независимо от того, что я сделаю.
Или это не правда?
Баст открыл было рот, а затем закрыл, очевидно не найдя ответа.
Затем он метнул взгляд в сторону Хрониста, в его глазах была мольба о поддержке.
Видя это, Квоут повернулся и посмотрел на Хрониста, также с любопытством поднимая бровь.
– Я уверен, что не знаю, ни в коей мере, - сказал Хронист, опустив взгляд, когда он открыл свою сумку и достал испачканный чернилами кусок ткани.
– Оба из вас видели в полной мере мое доблестное имя: Стойкий.
И это счастливая случайность, судя по всему.
Магистр Имен объявил мне выговор за трату его времени.
– Это звучит знакомо, - прошептал Квоут.
Хронист пожал плечами.
– В моем случае я поймал его на слове.
– Можешь ли ты вспомнить, как он оправдался?
– У него было много конкретной критики: я знал слишком много слов.
Я никогда не был голодным.
Я был слишком мягким...
Руки Хрониста были заняты чисткой кончика его пера.
– Я почувствовал, что он прояснил свое отношение, когда он сказал: "Кто бы мог подумать о таком маленьком бумажном скриве, что ты можешь вообще иметь какую-нибудь стойкость?"
Квоут улыбнулся с симпатией.
– Он действительно это сделал?
Хронист пожал плечами.
– На самом деле он назвал меня придурком.
Я пытался не обидеть здесь невинные уши нашего молодого друга.
– Он кивнул на Баста.
– Из этого я могу сказать, что у него был тяжелый день.
Улыбка Квоута стала ещё шире.
– Жаль, что мы никогда не были в Университете в одно время.
Хронист последний раз протер перо мягкой тканью и поднес его к тускнеющему свету из окна трактира.
– Не совсем , - сказал он.
– Вам бы я не понравился.
Я был маленьким бумажным придурком.
И испорченным.
И полностью в себе.
– И что изменилось с тех пор?
– спросил Квоут.
Хронист пренебрежительно выдохнул носом.
– Немногое, смотря о чем вы спрашиваете.
Но мне нравится думать, что мои глаза немного открылись.
– Он прикрутил перо аккуратно обратно к своей ручке.
– И как это случилось, точнее?
– спросил Квоут.
Хронист посмотрел через стол, выглядя удивленным вопросом.