Страх падения

Дженнингс Сайрита Л.

— Нет, — солгала я. Хотя я не была уверена, выдавила ли я какой-либо звук вообще.

— Ну... Прости. Я был не прав. Мне не следовало этого говорить.

Что?

Я непроизвольно нахмурилась, хотя должна была бы испытывать облегчение. Блейн сказал, что был не прав. На самом деле он этого не чувствует. Этот факт должен был меня успокоить, но все, что я ощутила — это опустошающую, бесконечную боль в своей груди.

— Я был не прав, Ками, — продолжил он, видя мою реакцию. — Я не думаю, что люблю тебя.

Внутри меня распространялась

опустошающая боль, прокручиваясь ножом в моем разбивающемся сердце.

Блейн посадил меня на свои колени, и я ему это позволила, несмотря на то, что его слова разрывали меня на куски. Я еще не отошла от внезапного признания, и поэтому не могла его остановить.

— Я не думаю, я знаю точно, — промурлыкал он мне в ухо, обдувая своим теплым дыханием мою шею. — Я люблю тебя, Ками.

И я снова ожидала облегчения, которое должно было бы прийти. Блейн меня любил. Любил. Меня. Однако нож продолжал прокручиваться. Боль неумолимо распространялась дальше. Сожаление застилало радость, которую я должна была испытывать, когда он произнес те слова. Мои чувства были невероятно противоречивы, и я не знала, почему.

Нет. Знала. Я совершенно точно знала причину.

Страх номер два.

Влюбиться.

Единственное, что вселяло в меня ужас больше, чем влюбленность, и то из-за чего я так боялась этой разрастающейся привязанности — это страх номер один.

Мой отец.

— Нет, — произнесла я хриплым шепотом. Мой голос звучал придушенно. Так, словно мне было больно просто произносить слова. — Нет.

— Нет?

Скрепя сердце, я повернулась к нему лицом. Может быть, я была садисткой. Возможно, мне было необходимо увидеть боль, которую я, несомненно, сейчас причиню.

— Ты не можешь меня любить, Блейн.

— Почему? — Он нахмурился.

— Я уже говорила тебе почему: я не достойна любви. Я не люблю. Я не способна ее принять и ответить взаимностью.

Он покачал головой.

— Не может быть.

— И почему же?

Он обхватил мои плечи и уставился на меня своим неумолимым взглядом.

— Потому что знаю, что ты любишь меня тоже.

Я спрыгнула с его коленей и пересекла столовую прежде, чем успела моргнуть.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — произнесла я насмешливо.

Блейн встал на ноги и подошел ко мне, сделав четыре широких шага.

— Знаю. Мы оба знаем. Ты любишь меня, Ками. И, черт подери, я тоже тебя люблю. Больше всего на свете.

Обратную сторону моих век закололи злые слезы.

— Нет.

— Да. И это нормально. Ты же знаешь, я никогда не смогу тебе навредить. Тебе не нужно бояться.

Блейн подошел ближе, намереваясь взять меня за руки, но я быстро убрала их вне его досягаемости.

— Это просто смешно. Я едва тебя знаю. И как ты можешь чувствовать подобное, зная обо мне то… что знаешь?

— Ками, я открыт для тебя больше, чем для кого-либо еще. Я прекрасно понимаю, что в твоей жизни было много дерьма.

Но, если честно, это заставляет меня любить тебя еще сильнее. Заставляет меня желать забрать всю боль и уродство, чтобы тебе больше никогда не пришлось почувствовать это вновь.

Я поджала губы и уперла руку в свое бедро.

— Вот в чем дело, ты меня жалеешь. Так сообщаю специально для тебя, Блейн: ты не сможешь меня починить. Ты не сумеешь меня спасти. Поэтому, просто перестань даже пытаться.

— Я не жалею тебя, Ками, — возразил он, качая головой и делая ко мне шаг.

— Тогда... почему?

— Почему?

Он проделал еще один шаг, вынуждая меня отступить к стене. Рациональное мышление покинуло меня, как только я вошла в режим обороны, словно раненное, испуганное животное, загнанное в угол хищником. Хищником, созданным быть красивым и соблазнительным для того, чтобы жертва была восприимчива к его обаянию.

— Почему, несмотря на всю мою фигню? — произнесла я, расправляя плечи. Я подготавливала себя к эмоциональной битве. — Что это, Блейн? Неужели подобные жесты заставляют тебя чувствовать себя лучше? Неужели спасение сломленных девушек укрепляет твою мужественность? Или ты просто наслаждаешься, выискивая душевные повреждения?

Я прикусила свою нижнюю губу прежде, чем перешла на личности. Я хотела остановиться. Хотела упасть к нему на руки и сказать, что тоже люблю его, и позволить прогнать свою боль поцелуями. Но люди опасаются того, чего не понимают, а я не понимала природы чувств, которые испытывала к Блейну. В моей голове не укладывались такие глубокие преданность и доверие. Я никогда не испытывала подобного прежде. И почувствовав это сейчас… я перепугалась до безумия.

— Неужели это заставляет тебя чувствовать себя менее виноватым в том, что ты не спас свою мать?

Блейн пристально на меня смотрел, прищурившись и гневно сжимая челюсти. Это хорошо. Он и должен быть в бешенстве. Он должен разочароваться во мне полностью. Должен меня возненавидеть. Возможно, теперь я стану ему настолько отвратительна, что он захочет уйти. И никогда не оглядываться.

«Нет. Пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня».

— Я знаю, что ты делаешь, — проскрипел Блейн, перебивая мой противоречивый внутренний монолог. — Знаю, ты просто пытаешься сказать все, что угодно, лишь бы меня оттолкнуть. Но это не сработает, Кам.

— Ты ничего не знаешь, — проворчала я сердито, хотя мое сердце полностью с ним согласилось.

— А я думаю, что знаю. Я знаю, что ты этого боишься. Знаю, ты считаешь, что слишком травмирована, чтобы кто-то тебя полюбил. Ты думаешь, что я причиню тебе боль. Что в конечном итоге я стану таким же как твой отец. Но я здесь, чтобы сказать тебе: ты не права по всем фронтам. Ты ошибаешься, и я планирую провести с тобой каждый день, доказывая это.

Я толкнула его в грудь, но она была твердая как скала и такая же неподвижная.