Страх высоты (сборник)
Шрифт:
Я чувствовал глубокую растерянность.
— Что это ты? Поник…
— А вы как же? С ними?
Она повела головой.
— Нет. Я, как решила, к старикам уйду. Пропишу и уйду. Пусть через исполком хлопочут.
Я молчал, и она добавила:
— Может, и в самом деле доброе дело сделаю, семью налажу.
Но ни уверенности, ни даже надежды в словах этих не прозвучала.
— Да… — только я и произнес.
— Вот и все, Коля. Спасибо тебе за хлопоты, за поддержку, и поезжай. А то я тебя из колеи выбила…
Я в ответ улыбнулся чуть–чуть.
— Огорчен я, Полина Антоновна.
Во взгляде старой женщины промелькнула признательность, грустная признательность человека, который за сочувствие благодарит, зная, что сочувствие это ему не поможет.
— Не ломай голову, Коля. Ты свое дело сделал. Вот и пора на отдых. Там быстренько и забудешь. И я довольна буду. Огорчения жизнь сокращают. Хватит и Сергея.
"О чем это она? Ну какие у Сергея огорчения были, чтоб до могилы довести… А ведь были какие-то. Видно, с ними и связано… Что только?"
— Я, конечно, поеду, Полина Антоновна. Я и сам чувствую, как в чем-то помехой стал. Но перед отъездом… Можно один вопрос?
— Трудный?
— Трудный.
— Ну, спрашивай.
— Этот… хлюст, — сорвалось с губ перепахинское словечко, — Вадим то есть, он пригрозил вам?
Старуха взглянула на меня прямо и твердо, тем взглядом, что я еще с войны помнил, когда она, мужа и сына потеряв, явилась сюда претерпевшей, но не сломленной духом, чтобы взять заботы о племяннике.
— Угрозой, Коля, меня не возьмешь.
Сомневаться в ее словах я не имел оснований.
— Простите, Полина Антоновна, негодяи-то на все способны.
Она наклонила голову.
— Мне-то чего бояться?..
Получалась бестолковщина. Если и предположить, что прибег Вадим к грязной сплетне, марая имена Лены и Сергея, и даже о ребенке ляпнул (а вдруг и сам от ревности взбеленился и поверил!) — это не угроза все-таки. Внука Полина Антоновна, конечно, отвергнуть не могла, внук-то — радость. Ошеломление ее в таком случае совсем по–другому выглядеть должно. Откуда же подавленность, смирение, столь на нее непохожее?
Я хотел спросить, чем же он убедил ее, а спросил:
— Значит, он убедил вас?
— Убедил.
— Ну, что ж, Полина Антоновна, вам виднее, как лучше поступить, но если вы вынуждены действовать не добровольно…
— Не беспокойся.
Однако я закончил:
— На всякий случай, Игорь Николаевич вас знает. К нему можно обратиться.
До сих пор она сидела понуро, апатично, но имя Мазина будто встряхнуло ее.
— Нет. Вот уж это нет. Совсем не нужно.
— Я сказал, на крайний случай.
— А я тебе говорю, ни на какой.
Мне стало неловко своей назойливости.
— Воля ваша. Буду собирать чемодан.
Сначала я хотел уйти сразу, с чемоданом, потому что был уверен, что уеду без труда ближайшим проходящим
— Не спеши с вещами. Осенью много поездов отменяют. Узнай сначала.
Но попытки связаться со справочным вокзала успеха не принесли. То было занято, то не отвечали.
— Ну и не беда. Сходи сам посмотри. Выбери, что поудобнее.
Теперь, когда я решился ехать, она, казалось, успокоилась немного и говорила со мной деловито, обычно.
Признаться, взять вещи и уехать немедленно было очень соблазнительно, однако я уступил, решил послушаться Полину Антоновну, то ли побоялся проявить невоспитанность, то ли еще что повлияло…
Да, повлияло, конечно. Оставив чемоданчик и выйдя на улицу, я не на вокзал напрямик отправился, а пошел в управление, чтобы повидать все-таки перед отъездом Игоря.
Собственно, умнее было сначала созвониться, хотя бы из автомата. Но я лишний раз убедился в своей неорганизованности, когда, перерыв карманы, осмотрел бумажник, пролистал паспорт и записную книжку и не нашел визитной карточки Мазина с номером его телефона. К счастью, нужное мне здание конструктивистского типа, сооруженное до войны, я знал хорошо.
Дежурный направил меня в бюро пропусков, откуда по внутренней связи меня соединили с Игорем. Он оказался на месте.
— Прости. Минутку.
Я слышал, как он говорит по другому телефону.
— Да, Николай. Где ты?
— Я хотел бы проститься.
— Сейчас?
— Ты очень занят?
— Чтобы пожать руку, времени хватит. Но, может быть, тебе нужно немножко больше?
Он все понимал.
— До вечера подождать можешь?
Это вносило поправку в мои намерения, но я сказал:
— Могу.
И хотя ехать потом, поздно вечером, на вокзал не хотелось, я это неудобство решил преодолеть.
— Буду, когда скажешь.
— Ровно в девять. Запиши адрес.
Будто он знал, что я не нашел визитку!
— Жду!
И первым повесил трубку.
До вечера времени оставалось немало. Я побывал на вокзале и выяснил, что около часу ночи проходит поезд, который меня вполне устраивал. В кассе заверили, что на ночные поезда билеты практически всегда есть, и, следовательно, я мог прямо от Мазина отправиться на вокзал и утром увидеть в окне вагона море.
"Останется только грусть по безвременно ушедшему Сергею и… беспокойство, а как там Полина Антоновна…"
На лестничной площадке Мазина я стоял чуть раньше девяти, минут за пять. Стоял, собираясь позвонить, а лифт, на котором я приехал, тем временем вызвали вниз, он опустился и вернулся, привезя Игоря.
— Гость встречает хозяина? — спросил он и посмотрел на часы, сдвинув рукав форменного кителя с подполковничьими погонами. — Давно ждешь?
— Я с опережением графика. Минимальным. Еще не звонил.