Страх высоты (сборник)
Шрифт:
Лена поправила сумку, которую держала на коленях.
— Нет.
Мы оба посмотрели в окно. Поезд тормозил у платформы. Прислонившись к ограде, стояли два рыболова с рюкзаками и удочками, в высоких резиновых сапогах.
— Николай Сергеевич! — услышал я вдруг. — А у вас много дел в городе?
В первый момент я подумал, что Лена разгадала мою нехитрую хитрость и подсмеивается надо мной. Но смотрела она очень серьезно.
— Нет, не очень.
— Тогда, может быть, мы сначала зайдем к нам?
Я
— Вы считаете…
— Я прошу вас. Я хочу, чтобы вы сказали маме о смерти Сергея Ильича.
— Я, а не вы? Это имеет значение?
— Да. Для меня.
"Ну, вот. Собственно, дальше можно и не ехать. Сойти бы на ближайшей платформе и вернуться. Ведь она фактически признала, что с Сергеем ее связывали определенные отношения. Иначе она не сказала бы "для меня". Что же еще я могу узнать? Копаться в постельном белье? А Женька? Родственник из Киева, при чем тут он?" Но вместо того, чтобы сойти, я пообещал:
— Хорошо, я скажу.
Я подумал, что Наташу, увы, мое сообщение уже не может особенно взволновать. Слишком много лет прошло с тех пор, как Сергей любил ее. Да и он ее, а не она… Что ж, если для Лены тема эта болезненна, я помогу ей. Двое пожилых людей поговорят между собой более спокойно.
— Большое вам спасибо!
— Не стоит. Ведь такой разговор все равно предполагался.
Поезд часто останавливался на короткие промежутки. За окном возникали и уходили простейшие названия типа "Платформа 672 км", и мы ехали дальше. Двигались, как положено, по расписанию, но мне хотелось, чтобы мы ехали быстрее, без остановок. Я чувствовал себя скованно. Однако вместо убыстрения движение замедлилось. Очередная остановка превратилась в стоянку. Пришлось ждать, пока нас обгонит идущий следом пассажирский поезд. Молчать было неудобно.
— Вы часто бываете у мамы?
— Каждую среду.
— Ах, да… Вы говорили. А мама у вас?
— Мама реже.
— Она больше занята?
— Она не любит Вадима.
Сказано было откровенно, но меня покоробило немного.
"Мама не любит… А дочка?.. А что знает мама о Сергее? Попал я с ними, как кур в ощип…"
— Не сложились отношения?
— Вы видели его? — спросила она вместо ответа.
— Имел честь был посредником.
— Кем? — переспросила она в недоумении.
— Посредник. Незаинтересованное лицо. Как в старину говорили, частный маклер.
— Ничего не понимаю.
— Значит, он не сказал вам. И правильно сделал. Я ведь не справился. Он сам добился.
Лена смотрела на меня, а я не знал, что говорить.
Прогрохотал за окнами обгоняющий нас поезд.
— О чем вы?
"Или я полный осел, или она говорит искренне".
— Я о квартире. Полина Антоновна согласилась сдать вам комнату.
Она как-то дернулась, то ли от толчка двинувшейся электрички,
— Я не обращалась. Не просила.
— Обращался Вадим. Сначала попросил меня. Потом сам.
— И она согласилась?
— Мне отказала. А ему нет.
— Почему?
— Я не знаю.
И я без хитростей рассказал, что произошло.
— Простите, пожалуйста, Вадима. Если бы я знала, я бы ни за что не позволила ему вмешивать вас.
— Вы думаете, он бы послушался?
Ответила она достаточно нелогично:
— Он ничего не понимает.
Не столько по словам, сколько по виду и интонациям Лены можно было предположить, что она вовсе не рада уступчивости Полины Антоновны.
— Разве он действовал… самостоятельно?
— Он не должен был… действовать.
— Вадим показался мне трудным человеком.
— Какой смысл вы вкладываете в это слово? — спросила она живо. Негативный?
"Неужели она еще будет защищать его! Ну, это уж слишком по–женски".
— В основном да, — сказал я прямо. — Не подарок.
— Да какой же муж теперь подарок?
"Теперь?"
Я подумал, что не только пожилые склонны приукрашивать прошлое. Но она говорила не о прошлом вообще.
— Вот мой… Олег Филиппович, муж мамы. Он подарок. Причем в самом прямом смысле слова. Подарок судьбы. Они познакомились в поезде. И с тех пор вместе. Он семьянин по природе. Любит дочку, все умеет. Мужчина в доме. Маме остается одно — быть доброй, заботливой и ценить его. Что она, между прочим, всю жизнь и делает.
— Вы иронизируете?
— Ничуть. Какое я имею право! Мама всегда его чтила.
Я не мог понять, насколько убежденно и всерьез произносит она эти слова.
— Все-таки что-то вам не нравится.
— Ничего подобного. У мамы прекрасный муж. Он несет ответственность, как и подобает мужчине. А у меня… Вадим. Современный муж.
— И раньше не все несли ответственность.
Ее реакция никак не соответствовала моим банальным словам. Лена спросила:
— Неужели он все рассказал вам?
Не знаю, как повел бы себя профессионал. Может быть, сделал вид, что ему известно больше, чем на самом деле. Я в такие игры играть не берусь. Как говорится, честность — лучшая политика. Да и справлюсь я.
— Леночка! Я вас не совсем понимаю. С Вадимом мы не так уж тесно общались. Я по его просьбе говорил с Полиной Антоновной. Вы знаете. Потом она согласилась. Хотя, как мне кажется, не очень охотно. Но до подоплеки я не допытывался.
— Значит, догадывались.
— Я не любитель чужих секретов. Если меня в них не посвящают, я стараюсь сдерживать любопытство.
Она посмотрела на меня с сожалением, как смотрят на мелкого лгунишку. Приблизительно так же смотрел и Перепахин, когда услышал, что я не знал о любви Сергея к Наташе.