Страх. Сборник
Шрифт:
– Да, конечно.
– Там тебя ждут.
– Я вас увижу?
– Неужели ты думаешь, я уеду, не попрощавшись с тобой?
– Нет, но…
– Никаких «но», можешь взять мою машину. Только без шофера. Никаких лишних глаз. Я жду тебя через два часа…
С того дня прошло чуть больше года. За это время случилось так много, что другому человеку хватило бы на целую жизнь. Шесть месяцев из этих десяти они воевали. Отряд Юхансена нападал на хутора и волостные центры, обстреливал машины на дорогах, убивал солдат и офицеров, отставших от своих частей. Пока шла война, большевикам было не до них. Но весной сорок пятого в волость
Вдалеке за болотом начинался лес. На остров доносился пряный запах травы и можжевельника. Пока не взошло солнце и не поднялся над болотом сладковато-гнилостный дух трясины, можно было дышать свежестью леса. Господи! Как все это было давно! Лес, глубокое и спокойное озеро и человек, которого он теперь зовет отцом, был дядей Карлом. Тогда Карл Сярг назывался просто землевладельцем. Два небольших хутора, коровы какой-то необыкновенной датской породы. Дядя всегда улыбался, его радовала жизнь. Несколько лет до этого он плавал механиком на английских торговых кораблях, скопил денег, купил землю и хутор. Причем купил все это в двадцатых годах, когда земля ничего не стоила. Тогда все продавали. Боялись новой революции.
В мае мать отвозила их с братом Эвальдом на хуторок к дяде. Как хорошо помнит Юлиус те дни! Сначала они ехали на поезде. От Таллина в уезд вела узкая колея, и вагоны ходили по ней маленькие, словно игрушечные. Паровоз напоминал пузатый самовар на колесах. Он весело свистел на маленьких чистеньких станциях и деловито тащил состав через лес. Деревья обступали полотно почти вплотную, и в вагоне стоял запах нагретой солнцем хвои.
На станции их ждала дядина бричка и сам Карл Сярг, плотный, веселый, молодой. Потом мать умерла, и Юлиус переехал к дяде. Эвальд учился в школе и приезжал только на каникулы.
Всю зиму Юлиус ждал приезда брата. С его появлением знакомый мир вокруг хутора преображался. Лес переставал быть просто лесом, он становился джунглями, луг за хутором – саванной, озеро – океаном. Их больше не населяли хорошо знакомые Юлиусу люди: арендаторы, хозяева хуторов, пасечники. Они превращались в первопроходцев, а дома – их форты.
Отца Юлиус видел редко. Альфред Пальм не ладил с шурином. Да и дядя недолюбливал его. Как-то зимой дядя Карл пришел в комнату Юлиуса, сел на край кровати:
– Твой отец и брат уехали от нас, малыш.
– Куда? – Сердце Юлиуса замерло в ожидании чего-то страшного.
– В Россию.
– Зачем?
– Твой отец хотел, чтобы такие, как я, жили так же, как наш арендатор Арвид, он хотел, чтобы у тебя не было шхуны, лошади, этой комнаты. Он хотел, чтобы все это – наш дом, коров, луга, лес – забрали арендаторы.
– Но зачем?
– Подрастешь – узнаешь.
– А как же я?
– Ты останешься со мной, мой мальчик, теперь я буду твоим отцом.
В двадцать восьмом Юлиус с дядей переехали в Таллин. Сярг купил особняк на Пярну-маант, теперь он был одним из крупнейших землевладельцев. Юлиус пошел учиться в закрытый пансион и стал носить фамилию Сярг. Ему было приятно, когда за его спиной говорили:
– Смотрите, наследник Сярга.
Наследник Сярга – это было как чин, как почетное звание. Магическое словосочетание
Дни складывались в недели, недели – в месяцы. Так проходили годы. Юлиус не замечал течения времени. Оно было прекрасно. И чем старше становился он, тем интереснее ему было жить. Яхт-клуб, автоклуб, гонки, новые друзья вытягивали из его памяти отца и брата. Да и зачем она нужна, эта память? Там, в России, он не имел бы ничего подобного. Что говорила людям его старая фамилия Пальм? Ничего. Новая Сярг вызывала завистливое уважение. И было чему завидовать. Дядя в тридцать пятом стал совладельцем шведской пароходной компании. Теперь у них был дом в Стокгольме, дача на взморье, рядом со шведской столицей. Окончив школу, Юлиус хотел поступить в Стокгольмский университет, но Сярг настоял, чтобы он учился в Тарту.
– Ты эстонец и должен получить образование на родине, – сказал он.
Все рухнуло в сороковом, когда Юлиус учился на втором курсе. Эстония стала советской. А впрочем, что значит рухнуло? Деньги их лежали в надежном шведском банке, пароходы ходили под тем же флагом. Земля и дома – в Таллине. Конечно, жалко, но это была не самая большая потеря. Они уехали в Швецию и вернулись обратно только в августе сорок первого.
Теперь Таллин именовался по-старому – Ревелем. Даже улицы стали называться иначе: Виру – Леемштрассе, Койду – Моргенротштрассе. В президентском дворце находился генеральный комиссариат Эстляндии, возглавляемый обергруппенфюрером Лицманом.
Они поселились в старом доме, который был не тронут. Теперь доходные дома вновь стали домами Сярга, земля и хутора тоже. Немецкая администрация высоко оценила дядю Карла, он занял в директории пост министра промышленности. Правда, Юлиус не вернулся в университет. По совету Карла он вступил в охранный батальон и после боев в Белоруссии получил чин лейтенанта легиона СС.
Где его отец и брат, он не знал и старался не думать об этом – они стали его врагами. Сразу же после возвращения из Швеции Карл Сярг сказал ему:
– А знаешь, Юл, твой папенька, оказывается, был при красных шишкой, вот погляди. – Он протянул ему газету.
– «Рахва Хяэль», – прочитал Юлиус. – Ну и что?
– Ты посмотри вторую страницу, там опубликовано постановление о реквизиции земель бежавших капиталистов.
Юлиус бегло просмотрел, нашел фамилию Сярг.
– Ты имеешь в виду нашу землю? – спросил он.
– Нет, ты посмотри на подпись.
– «Уполномоченный А. Пальм», – прочитал Юлиус вслух. – Ну и что?
– Как что? – захохотал Карл. – Как что! Это же твой бывший папаша. Кстати, твой бывший братец пошел в него, мне передали, что Эвальд был молодежным функционером.
– Эвальд? – переспросил Юлиус.
– Да, именно он. Как я жалею, что отпустил его в город.
– Альфред бы уехал, а вы бы остались вместе. Два брата, два наследника Сярга. Слава богу, что хоть ты у меня есть. Слава богу! Как ты думаешь, почему я послал тебя в армию?
– Служить.
– Нет, не служить, а защищать. Защищать все, что имеем. Я знаю, что ты можешь погибнуть. Знаю, мучительно боюсь этого, но тем не менее я послал тебя воевать с большевиками. Пролив их кровь, ты поймешь настоящую цену всего, что имеешь. И не думай, что война будет короткой. Блицкриг не состоится. Но даже если немцы победят, то они победят Россию, а не марксизм. А учение это необыкновенно живуче.