Страх. Сборник
Шрифт:
Голос низкий, чуть с хрипотцой.
– Да, мне надо побеседовать с вами.
– Я увидел Куккера и понял, что вы из поли… простите, из НКВД.
– Вы не ошиблись. – Эвальд достал удостоверение.
Калле небрежно поглядел на него и махнул рукой:
– Я верю, что вы из пол… простите, из НКВД.
Его небрежность, деланая, специально рассчитанная на скандал, почему-то вызывала у Эвальда совершенно противоположную реакцию. Ему было смешно смотреть, как этот здоровый детина пытается под маской небрежности скрыть явно
Эвальд решил принять правила игры, навязанные ему этим человеком. Что ж, пусть Калле не знает, что он видит его тревогу, пусть думает, что игра его не понята и инициатива остается за ним.
– Я думаю, что нам лучше поговорить не здесь, – холодно сказал Эвальд.
– Вы хотите отвезти меня к себе?
– Нет, я хочу, чтобы вы нашли комнату, в которой можно спокойно поговорить.
Мимо них, поигрывая теннисной ракеткой, прошла высокая девушка. Она кивнула Калле и с любопытством поглядела на Эвальда. В конце коридора она опять обернулась.
– Так как же? – спросил Эвальд.
– Пойдемте. – Калле вынул из кармана ключ.
Маленькая комната стерильной элегантностью была похожа на своего хозяина. На стене висели литографии с картин Адамсона и Тедера, в застекленной полке переливались золотом и серебром кубки и медали.
– Садитесь. – Калле опустился в кресло у стола. – Ничего не могу предложить вам. Такое время. Раньше у меня был маленький бар, прямо в стене.
– Ничего. – Эвальд сел на обитый кожей диван. – Это не главное. Мне нужен не аперитив, а ответ.
– Ответ?
– Да, Калле. Я задам вам один вопрос и надеюсь получить ответ, устраивающий меня.
Тренер пожал плечами. Лицо его было все так же бесстрастно.
– Кому вы говорили о командировке Магнуса?
Калле молчал, все так же глядя на Эвальда.
– Ну? Запомните, Калле, мне бы очень не хотелось вырывать вас из этого мира атлетики и побед. Очень бы не хотелось.
Тренер молчал.
– Ну что ж, – Эвальд встал, – вы знаете, я могу предоставить вам время подумать на Батарейной. Пошли.
Калле встал и снова опустился в кресло.
– Я жду вас. – Эвальд сунул руку в карман, нащупал рукоятку пистолета.
– Я говорил… – Голос Калле потерял былую звучность. – Но она не замешана ни в чем. Я уверен.
– Буду рад разделить вашу уверенность. Кому?
– Инге Саан, нашему тренеру по теннису.
– Это она проходила по коридору?
– Да.
– Ее адрес.
– Она живет на Сютисте-Тээ, семь.
– Вы пройдете со мной в наркомат и напишете все это.
– А потом?
– Потом вы вернетесь сюда, будете тренировать команду и навсегда забудете о нашем разговоре.
– Давайте покурим, – сказал Соснин. – Покурим и еще раз подумаем обо всем.
В кабинете начальника отдела сидели оперработники бригады Пальма и майор Лембит.
– Что мы имеем на сегодняшний день? – Подполковник глубоко затянулся. – Кое-что имеем. Версию Пальма о том, что Юхансен добывает золото. Теперь «покупатель» не кто иной, как активный немецкий пособник и бандит Артур Егерс, кличка Крест, в Выру его хорошо знают. Что об Инге Саан, Эвальд Альфредович?
– Живет одна, мужчины бывают редко. До утра никто не остается. Саан – фамилия мужа. Они разошлись несколько месяцев назад, девичья фамилия Лаур.
– Постойте. – Лембит привстал. – Лаур… Был же скотопромышленник Лаур и у него дочь. Минуточку.
Лембит вышел.
– Как вы думаете, Эвальд Альфредович, зачем Юхансену золото?
– Золото везде золото.
– Так. – Соснин встал. – Видимо, наш «клиент» решил окончательно снять белоснежные ризы страдальца и героя националистического движения. Наступил новый этап – голый бандитизм. Кстати, товарищи, это весьма симптоматично. Мне об этом рассказывали друзья, имевшие дело с бандеровцами в Западной Украине. Сначала дешевая бесклассовая идея самостийности, потом уголовщина. Так что ничего удивительного в этом нет.
– Товарищ подполковник, – сказал вошедший Лембит, – все правильно, Инга Саан, в девичестве Лаур, – дочь скотопромышленника Лаура. В сорок четвертом она вышла замуж за инженера порта Вальтера Саана, но через три месяца разошлась. Я думаю, что это уловка, я бы сказал, маневр.
– Ну зачем же так усложнять. В сорок четвертом сменить фамилию было не очень трудно. Особенно дочке Лаура. Роман с инженером не идет в расчет.
– Вы, товарищ подполковник, – не сказал, а выдохнул Лембит, – как человек приезжий, не совсем точно разбираетесь в текущем моменте…
Эвальд увидел, как внезапно изменилось лицо Соснина и глаза подполковника стали холодными.
– Вы, кажется, опять пробуете меня учить, товарищ майор? – Запомните, в «текущем моменте», как вы изволили выразиться, меня интересует один вопрос – ликвидация преступной группировки Юхансена. Но прежде чем мы с вами приступим к нему вплотную, мне бы хотелось узнать, почему так преступно долго вы не связались с Выру? Почему недопустимо долго тянули сличение денежных знаков, найденных в антикварном магазине? Это что, халатность, граничащая с преступлением, или непонимание текущего момента?
– Я… – Лембит встал. – Мои заслуги…
– При чем здесь заслуги? – Соснин взял папиросу. – О чем вы говорите? Борьба с бандитизмом требует прежде всего оперативности. Мне кажется, что вам, Яан Антонович, трудновато будет заниматься этим делом, поэтому я освобождаю вас от участия в мероприятиях по Таллину. Займетесь уездом. Можете идти.
Лембит шагнул к дверям и, взявшись за ручку, обернулся и оглядел сидящих в комнате. Нехороший взгляд был, ох нехороший. «Ничего, – словно говорил он, – посмотрим».