Страх. Сборник
Шрифт:
– Ты видел? – крикнул он Юлиусу.
Тот с недоумением пожал плечами.
Юхансен поставил паровоз, прицепил к нему вагоны, завел пружину, и маленький поезд побежал по рельсам. Он бежал совсем как настоящий, постукивая на стыках, с шумом врываясь в жестяное горло тоннеля. Юхансен сидел у стены и неотрывно следил за бегущим красным паровозиком, и лицо его постепенно разглаживалось, становилось добрым и ласковым.
Вот он нажал пальцем на рычаг стрелки, и поезд побежал по другому пути, мимо станции к горбатому мосту. Он вышел на него и встал, а потом беспомощно
– Хорошая игрушка, – прогудел вошедший Пыдер. – Я ее обменял на сало. Завтра отвезу внуку.
Он подошел к столу и осторожно начал разбирать железную дорогу. Юхансен взял паровозик, поставил его на еще не убранный кусок рельсов и осторожно толкнул. Красная игрушка пробежала немного и остановилась.
– Ты как ребенок, Генрих. – Инга подошла и обняла Юхансена. – Хочешь опять стать маленьким.
– Маленьким? – переспросил Юхансен. – Вернуться в детство? Нет уж, милая… Детство… Да знаешь, что такое детство у таких, как я? А?.. Это время неисполненных желаний. Время мучений и зависти. У меня не было такой дороги и вообще не было игрушек. Мой отец имел Крест освободительной войны, но все равно он оставался мелким почтовым чиновником. И наша семья еле дотягивала от жалованья до жалованья… У меня не было хороших игрушек, а те, что были, я находил сломанными во дворах… Вам с Юлиусом этого не понять. Только потому, что мой отец лично знал Лайдонера, меня взяли в хорошее военное училище.
Юхансен встал, зашагал по комнате. Лицо его горело, он говорил сбивчиво и зло. Юлиус не смотрел на него, он со злорадством и ненавистью смотрел на изуродованно-сломанную тень капитана, мечущуюся по стене.
– Вот ты, Сярг, ты знаешь, что такое учиться в военном училище на казенный счет? Молчишь. А я скажу тебе. Это плохо сшитое казенное обмундирование, тяжелые сапоги, несколько марок ежемесячно на паршивый табак и девки из фабричных бараков. Ты понял меня?
– Нет, – спокойно ответил Юлиус.
– Конечно, где тебе понять меня. Я помню твою яхту и гоночный двухместный «хорьх». Хочешь, я скажу, какого цвета были на нем сиденья?
– Нет.
– Не хочешь! Да, я завидовал. Всем. Лаурам… Сяргам… Пухкам… Вейлерам! И поэтому я учился лучше всех. Я был первый по тактике и фортификации. Я лучше всех стрелял. Знал назубок устав и слыл прирожденным строевиком. Я кончил училище с отличием и получил право после года службы в войсках поступить в академию. Я получил деньги, и мундир мне шил лучший военный портной. А потом я пришел к Фейшнеру. В самое модное и дорогое кафе. И я был равен со всеми вами. Я – лейтенант Юхансен… Я пил дорогой коньяк и увел с собой самую шикарную девку и спал с ней…
– Ты вызвал меня, капитан, – в голосе Юлиуса сквозила ирония, – чтобы пожаловаться на свою жизнь?
– Что? – Юхансен остановился. – Что ты сказал?! А… Да, и для этого. Мы уходим. Хватит хуторов, болот, грязи. Мы уходим в Швецию.
– Что, есть приказ? – Юлиус встал.
– Приказ? – Лицо капитана дернулось. – Чей?! Мяэ, Пятса, Черчилля? Чей тебе нужен приказ?
– Центра.
– Какого центра? Где он, этот центр? Здесь приказываю
– Грабить магазины – это не наше дело. Люди остались здесь не для этого.
– А для чего же, позвольте спросить, лейтенант Сярг?
– Мы должны бороться…
– За что? Чтобы вернуть твоему папаше доходные дома, тебе яхту и машины?
– Ты! – Юлиус рванул крышку кобуры. – Ты сволочь!
Сзади его схватили за кисти, вывернули руки, вырвали из кобуры пистолет.
– Так-то лучше. Отпустите его, – приказал Юхансен.
Юлиус оглянулся. За его спиной стояли двое здоровых парней. Он внимательно, запоминая, посмотрел на них.
– Что смотришь, лейтенант? – усмехнулся один.
– Запоминаю.
– Напрасно. – Он подбросил и поймал ладонью пистолет Юлиуса. – Лучше тебе не встречаться с нами.
– Хватит, – скомандовал Юхансен. – Ты, Сярг, приводишь своих людей. Надеюсь, ты понимаешь, что наше дело битое.
– Нет, – упрямо ответил Юлиус, хотя в глубине души чувствовал правоту Юхансена. – Зачем тебе золото?
– Зачем? – Капитан посмотрел на него, как смотрит врач на больного. – Ты что, сбежал из сумасшедшего дома в Зевальдо? Золото везде золото. Я не хочу жить на подачки твоего папеньки и его компании. Я хочу быть человеком там, за кордоном. Иди и приводи своих людей.
Эвальд понимал, что кто-то стучит в дверь. Понимал, но никак не мог вырваться из вязкой паутины сна. Бум-бум-бум – отдавались в голове тяжелые удары, а веки, словно налитые свинцом, и слабость, сделавшая непослушной волю, не давали подняться.
– Пальм! – донесся сквозь сон яростный голос Куккера.
Эвальд сел на кровати, потом встал и шагнул к двери. Автоматически, еще не проснувшись, он повернул ключ и увидел Рудди.
– Капитан, скорее! Что с вами, Эвальд Альфредович?
– Ничего. Я, кажется, не могу проснуться.
– Сейчас. Где полотенце?
Рудди выскочил на кухню и через минуту обмотал лицо Эвальда холодным мокрым полотенцем.
– Ну, как?
– По-моему, легче. – Эвальд поднялся со стула. – Подождите, я побреюсь.
– Только быстрее, Соснин ждет.
Через пятнадцать минут они входили в вестибюль наркомата.
В кабинете Соснина сидел насупившийся Лембит в неизменном зеленом френче, видимо, о чем-то спорил с начальником отдела. Лицо его было красным и злым.
– Товарищ подполковник, – доложил Эвальд, – капитан Пальм по вашему приказанию прибыл.
– Во-первых, не капитан, а уже майор, – Соснин улыбнулся, – во-вторых, поздравляю с новым званием.
– Служу Советскому Союзу. Спасибо.
– Я тоже поздравляю вас, Пальм, – мрачно сказал Лембит.
– Большое спасибо, товарищ Лембит.
– На этом торжественную часть можно считать законченной. – Соснин подошел к карте. – Значит, так. Вот хутор Пыдера. Пока мы развлекались с Егерсом, майор Лембит весьма удачно организовал за ним наблюдение. Доложите, Яан Антонович.