Страх. Сборник
Шрифт:
– Пять минут, я сказал, хоть динамитом взрывайте.
– Слушаю! – Лицо дежурного исчезло.
Подполковник опять подошел к машине, сел на ступеньку.
У ворот райотдела остановился «виллис». Из него выпрыгнул майор Кузьмин и приглашающе указал на вход своему спутнику, капитану в ладном кителе с золотыми погонами.
Павлов, чуть прищурясь от солнца, следил, как офицеры пересекали двор. Кузьмин шел устало, словно человек, трудно и долго работавший, капитан шагал по-молодому, упруго, планшет на длинном ремне щеголевато болтался где-то у самых колен.
Офицеры
– Товарищ подполковник, заместитель командира отдельного автотранспортного батальона капитан Лесин.
– Здравствуйте, капитан! – Подполковник встал, протянул руку. – Ну, посмотрите, посмотрите, может, это ваша машина?
– Наша, товарищ подполковник, я ее сразу узнал. Наша. – Капитан обошел машину, похлопал по пыльному борту. – Наша…
У входа в райотдел что-то ухнуло, раздался оглушительный треск, гулко и тяжело упал в коридор сейф.
– Лемех! – перекрывая шум, зычно заорал дежурный. – Мать твою!
Капитан испуганно обернулся.
– Ничего страшного, Лесин. – Подполковник погрозил кулаком в сторону окна дежурной части. – Ничего страшного, это всего-навсего сейф.
– Шумно у вас, – растерянно проговорил капитан.
– Кто был в машине?
– Капитан Авдеев, помпотех и трое рядовых.
Павлов расстегнул полевую сумку, вынул шерстяную обгоревшую пилотку:
– Узнаете?
– Да, это пилотка Авдеева. Что с ними?
– Видимо, погибли. Напоролись на бандитов.
Капитан Лесин взял пилотку, повертел ее в руках, вопросительно поглядел на Павлова:
– Так как же это, товарищ подполковник? В тылу?..
Павлов быстро шел по длинному коридору областного управления, рассеянно здороваясь со знакомыми. Он толкнул дверь и вошел в маленькую приемную. Из-за стола поднялся капитан с бледным, как у людей, мало бывающих на воздухе, лицом.
– Минутку! – Капитан исчез за сделанной под шкаф дверью.
Павлов подошел к столу, взял журнал «Огонек», начал неторопливо перелистывать страницы.
– Прошу! – Капитан вновь появился в приемной.
Павлов вошел и вытянулся у дверей:
– Товарищ комиссар…
– Здравствуй, Андрей Сергеевич! – Начальник управления, высокий плотный человек с погонами комиссара милиции третьего ранга, тяжело поднялся из-за стола и, застегивая китель, пошел навстречу Павлову. – Ну, проходи, садись. – Комиссар показал рукой на стул. – Ну, как у тебя, плохо?
– Плохо, товарищ комиссар.
– Знаю. А я уже приказ приготовил, забрать тебя начальником ОББ управления.
– Видно, не судьба, товарищ комиссар.
– Ты, Павлов, фаталист… Прямо, как его, у Лермонтова-то?
– Вулич.
– Точно, Вулич. Ты, однако, что-то мрачно настроен. Есть концы?
– Пока имеются наметки.
– Значит, так и докладывать в обком партии и в наркомат? Ну, что молчишь?
– Нечем обрадовать, товарищ комиссар.
– Как с людьми?
– Плохо, товарищ комиссар.
– Я уже дал команду, как Токмаков вернется, к тебе его. Докладывай.
– Банда базируется в районе между деревнями Смолы и Гарь. Командует ею бывший следователь немецкой вспомогательной полиции Андрей Рокита. Приблизительный состав банды – пять-шесть стволов.
– Что они делают?
– Грабят крестьян, забирают продукты.
– Как ты думаешь, Павлов, зачем им столько продуктов?
– Я думаю, они отправляют их в город…
– И я так думаю. Продукты сейчас – это все. Деньги, золото, ценности. Мы располагаем данными, что в районах ездят какие-то люди, одетые в советскую военную форму, выдают себя за интендантов, скупают у крестьян продукты. Мне кажется, дорогу к банде надо искать в городе. Черный рынок. Понял, Павлов? – Комиссар достал из пачки папироску, постучал мундштуком по коробке. – Мы связались со штабом охраны тыла. Но пока за порядок спрос с нас – с милиции. Ты слышал, какие разговоры после налета в Смолах поползли? Мол, мы поляков и литовцев уничтожаем.
– Слышал.
– Помни, армия есть армия, ей воевать надо. А вооруженный бандитизм – наша забота. Вот за это я с тебя спрошу по всей строгости.
Волощук чистил пулемет. МГ лежал на столе, жирно поблескивая смазанным рубчатым кожухом. Ветер шевелил цветы на подоконнике, шелестя газетой, разложенной на столе.
– Эй, староста! – крикнул кто-то у дверей.
Волощук положил руку на наган, полузакрытый бумагой.
– Войти можно?
– Входи! – крикнул председатель, узнав голос соседа.
Тройский, в простой рубашке поверх немецких форменных брюк, тяжело опустился на лавку, начал скручивать цигарку.
– Ну, Казимир? – спросил Волощук.
– Дай документ, староста. Хочу перебраться к брату в город. Боюсь я. Мой дом с Капелюхом рядом. Они и ко мне придут.
– Документ? – зло сощурился Волощук. – Нет!..
Горбатый Яруга вышел из хаты и долго, приложив ладонь к глазам, оглядывал лужайку, деревню, лес. Село жило своими дневными заботами. Внимательно и долго рассматривал он усадьбу Тройских, пустой дом Капелюхов. Потом, припадая на поврежденную ногу, горбун двинулся к сараю. Открыв тяжелые створки, начал осматривать телегу. Он готовил ее к дальней дороге, смазывая дегтем крепления оглобель и облучка. Потом, найдя в углу кучу тряпья, начал обматывать обода колес. Работал неторопливо, аккуратно.
Закончив с телегой, Яруга пошел на лужайку, поймал стреноженную лошадь. Запряг ее и задами выехал к лесу.
Телега шла мягко, без шума и скрипа, и горбун был доволен.
В лесу он спрятал телегу в кустарник, забросал ее ветками.
Пыля по большаку, влетели в село две машины и остановились на середине улицы. Из кабины выскочил молоденький лейтенант в свежем, необмятом еще обмундировании, потянулся, глядя на солнце, и прошелся, разминая ноги. Он радовался жизни, погонам своим с двумя звездочками, ладным хромовым сапогам.