СТРАХ
Шрифт:
— Ну… единственный человек, который мог бы отправить это письмо, — мой помощник-студент, и я не знаю, почему он это сделал.
— У вашего помощника есть доступ к вашей электронной почте?
— Не мой пароль, нет, но он вводил оценки для меня на компьютере.
Миссис Кимбл не сразу нашлась, что сказать.
— Как зовут вашего помощника?
— Миссис Кимбл, я не могу передавать эту информацию по телефону…
— Это Гэвин? — настаивала мать Вэл. — Вашего помощника зовут Гэвин Мекоцци?
Мисс Уилкокс помолчала.
—
— Позвоните в полицию, — потребовала миссис Кимбл. — Бросьте все свои дела и позвоните им прямо сейчас.
— Миссис Кимбл…
— А потом, если вы вообще цените свою работу, бегите в класс как можно быстрее.
— …о чем вы, черт возьми?..
— Потому что, если вы этого не сделайте, с моей дочерью случится что-то ужасное. И я подам в суд и на вас, и на школу и отсужу каждый жалкий пенни, который у вас есть.
— …говорите… — закончил бестелесный голос. Миссис Кимбл не потрудилась повесить трубку. Она просто схватила ключи и побежала к своей машине, надеясь, что еще не слишком поздно.
***
В воздухе висел тяжелый запах краски, дерева и клея. Химический и органический одновременно, он обладал той же привлекательной едкостью, что и наркотик. Стены были увешаны студенческими проектами, и Вэл с радостью увидела среди них несколько своих.
— Мисс Уилкокс?
В пустом классе царила тишина.
Нахмурившись, Вэл осмотрелась. На светящемся мониторе работала заставка. Рядом с клавиатурой стояла пластиковая кофейная чашка, но, когда Вэл подняла ее, она, как ни странно, оказалась пустой и холодной. Она поставила ее обратно и озадаченно огляделась.
Ее глаза наткнулись на свет, исходящий из-под тяжелой деревянной двери кладовки. Ага. Значит, учительница была в задней комнате. Здесь были выставлены и другие картины — более старые и явно любимые мисс Уилкокс. Каждый из художников обладал талантом. Было несколько стилей, некоторые были выполнены лучше, чем другие, и она улыбнулась рисунку, вдохновленному Эшером.
Картина, которую она нарисовала с котятами тойгера, тоже была выставлена на всеобщее обозрение, теперь тщательно усиленная акварелью. Ей нравилось, как она выглядит, придавая картине более мягкие контуры, хотя вода заставила бумагу немного искривиться. Но мысли о котятах напомнили ей о Гэвине.
Она перешла к следующей работе: шахматная доска в ледяных оттенках синего и серого. Однако осколки были настоящими людьми, и упавшие рухнули там, где их сразили, запятнав мраморные плитки своей кровью. Единственными оставшимися фигурами были черная королева и белый король, две самые важные фигуры в игре.
Перспектива казалась искаженной, странной, неестественной — такой, которая была бы невозможна в реальной жизни, и смутно напоминала сцены погони в старых фильмах ужасов. Король держал в руках штык, который дополнял его образ, и возвышался над беззащитной королевой, чья голова была опущена
О, она знала, кто написал эту картину. Никаких сомнений. Она видела предварительный вариант в его альбоме.
Дверь за ней захлопнулась, и Вэл наткнулась на металлические картотечные шкафы, когда обернулась, ее глаза расширились, стоило ей понять, кто был незваным гостем.
— Выглядит знакомо? Она называется «Шах и мат». Мне пришлось кое-что изменить, но основная концепция осталась почти прежней.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — слабо произнесла она.
Гэвин прищелкнул языком.
— Какой рисунок тебе больше всего понравился? Саванна — мой любимый, хотя по понятным причинам я не расценивал его как изображение подчинения. Конечно, я мог бы внести некоторые изменения в содержание, но это нарушило бы цель оригинала, не так ли?
Вэл не могла думать. Она ничего не могла делать.
— Ты поставила ящик неправильно, — сказал он. — На случай, если тебе интересно. Но я не об этом хотел с тобой поговорить.
— Но мисс Уилкокс… — Вэл замолчала, связывая пустую комнату с присутствием Гэвина. Вывод был не из приятных. — О боже, где она?
— Хмм? Кто?
— Что ты сделал с нашей учительницей? Я должна была встретиться с ней здесь!
— Вэл, Вэл, Вэл, за какое чудовище ты меня принимаешь? Я ничего ей не сделал.
— Я не верю тебе.
— А следовало бы. Видишь ли, мисс Уилкокс не посылала вам этого сообщения, хотя любезно предоставила мне для этого средства. Письмо было от меня. Это ко мне ты отправилась на встречу. Да, кстати, я взял на себя смелость удалить сообщение твоей матери. Не нужно, чтобы кто-то пострадал. Верно?
Вэл прижалась к картотечному шкафу. У мисс Уилкокс не было бы никаких оснований подозревать… думать, что он мог…
— А теперь не играй со мной, — он ударил руками по металлу по обе стороны от нее с двойным лязгом. — Ты же не хочешь, чтобы я снова преследовал тебя. Как только поймаю тебя, что ж, я могу сделать все, что угодно.
— Что это значит?
— Используй свое воображение. — Его губы коснулись ее губ. Вэл держала рот закрытым, стиснув зубы так сильно, что они заболели. — У тебя ведь оно все еще работает? — А потом его губы оказались на ее шее. Она взвизгнула, когда жало его зубов заставило все нервы и мышцы в ее горле сжаться, и она забыла, как глотать.
— Я закричу.
— Не стесняйся, — сказал он, и давление, которое он оказывал на ее плечи, усилилось, когда Гэвин начал неумолимо тащить ее вниз на пол. Вэл сопротивлялась, но больше походила на одинокое дерево, пытающееся устоять перед безжалостными порывами урагана; он либо вырвет ее с корнем, либо сломает пополам, как маленькую веточку.