Страна грез
Шрифт:
– Кейтлин, - тихо произнесла Рина и показала глазами в сторону Майка. – Не стой столбом.
И я направилась к нему, взяла стул и поставила рядом.
– Привет, - сказала я, садясь.
– Привет, - он улыбнулся и его рука легко опустилась на спинку моего стула. Это выглядело как-то спланировано, впрочем я уже поняла, что для спортсменов нет таких понятий, как «случайность» или «хаос», всё идет по накатанной дорожке, по проторенному кем-то пути.
Я сидела рядом с Майком, чувствуя себя неловко, каждый кусочек меня был словно наготове и напряженно ждал того, что случится.
– Эй, Билл, - позвал один из парней, Джереми Лайт. – Кое-кто пришел увидеться с тобой.
Билл обернулся.
– О, чувак! Здорово, - поприветствовал он кого-то. Мы с Риной обернулись и встретились взглядами с Роджерсоном. Его глаза снова были направлены на меня.
– Кто это? – поинтересовался Майк немного напряженно, как если бы перед ним возник внезапный соперник.
– Не знаю, - сказала я. – Извини.
И я встала, обошла стол и направилась на кухню.
Она вся была закидана пивными банками и, наверное, двадцатью пакетами из-под чипсов. Среди них в углу сидела маленькая собачонка, испуганно смотревшая на меня. Я подошла к двери, ведущей из кухни в другую комнату, и увидела Билла, отсчитывающего купюры, а затем Роджерсона, вложившего что-то в его руку. Потом они еще немного постояли, говоря о чем-то, и Билл вернулся к друзьям. Я отошла от двери.
– Кейтлин? – Майк стоял рядом, держа в руке банку пива. – Что случилось?
– Ничего, - пожала я плечами и боковым зрением увидела Роджерсона, стоящего в отдалении и глядящего на меня. – Мне просто стало… Ммм… Холодно.
– Холодно? – Майк оглянулся вокруг, как будто ожидал увидеть подтверждение моим словам в виде пингвинов или ледников.
– Ага, - отозвалась я, быстро глянув в сторону Роджерсона. Он все еще стоял на том же месте. – Дверь была открыта.
– Понятно, - произнес Майк, стягивая свой бомбер. – Возьми-ка.
Он стоял передо мной, протягивая кофту, а я просто застыла на месте, чувствуя на себе взгляд Роджерсона из соседней комнаты.
– Ну же, - Майк улыбался своей широкой белозубой улыбкой. – Надень, - держа бомбер в руках, он подошел чуть ближе, приглашая меня скользнуть внутрь и спастись от холода.
Вы можете смеяться, но это был Важный Момент. Он означал, что мы вместе, что я – его девушка, и мы вместе появляемся на вечеринках, школьных танцах и выпускном, вместе проводим субботние вечера, а на мой шее теперь нечто вроде ошейника. Мне было знакомо это, я видела прежде, как все это происходило с Кэсс.
Майк потряс кофтой. Я снова взглянула на Роджерсона. Тот поднял голову, глядя на меня с полуулыбкой. Этот момент я запомнила навсегда, он ассоциировался для меня с этой сценой. И я будто увидела саму себя со стороны, в месте, которое Кэсс никогда не видела и не знала. Я снова будто стояла под звездами, и они сияли все ярче и ярче, освещая мой собственный, другой, путь.
– Извини, - сказала я Майку и его бомберу – а затем
Мой собственный путь.
***
Когда мы с Роджерсоном шли по парковке, я не имела ни малейшего представления о том, что творю. Я понимала, что там, на вечеринке, Рина, вероятно, уже зла на меня за то, что я сорвала её планы, а Майк, скорее всего, натянул обратно свой бомбер и теперь говорит друзьям, что я, видимо, ударилась головой, когда свалилась с пирамиды, и теперь веду себя совершенно неадекватно.
– Итак, - произнес Роджерсон. Он смеется надо мной? Или нет? Почему я чувствую себя такой идиоткой? Мы подошли к его машине. – Что теперь?
Я стояла возле него, под этим пронизывающим ветром, в своей короткой юбке болельщицы, с заколками, выкрашенными в цвета нашей школы, в волосах. Я представила Рину – единственную из моих знакомых, которая всегда прямо говорила парням, чего ей хочется.
– Подвезешь меня домой?
– Ладно.
Он разблокировал машину и открыл передо мной дверь. Роджерсон не знал ни о Кэсс, ни обо мне, ему не было известно ничего о моей жизни, так что я могла быть кем угодно и делать что угодно
– Куда мы едем? – спросил он, заводя машину. Его рука опустилась мне на колено и, вместо того, чтобы сбежать, я придвинулась ближе.
– Лейквью.
Он кивнул, потянулся к радио и включил музыку.
Всю дорогу мы молчали. Роджерсон припарковался, не доезжая до моего дома, хоть я и назвала ему точный адрес, выключил музыку, затем повернулся и посмотрел на меня.
– Итак, - начал он, - не жалеешь об этом?
– О чем?
– Что уехала со мной. У кого-то были планы на тебя, судя по всему.
Я подумала о Майке Эвансе, стоящем в кухне и все еще протягивающем мне бомбер, и разочаровании, смешанном с удивлением, написанном на его лице.
– У него-то были планы. Но не у меня.
Роджерсон кивнул, проводя ладонью по повязке на моей ноге.
– Я знал, что с тобой будут проблемы, - проговорил он тихим голосом. – Понял, как только взглянул на тебя.
– Со мной? – удивилась я. – Посмотрите-ка, кто это говорит!
Он изогнул бровь.
– И что это должно означать?
– Ну… Ты весь такой… Машина, волосы, - неуверенно попыталась объяснить я случайно вырвавшуюся фразу.
– Волосы? – повторил он, касаясь своих дредов. – Ты, вообще-то, о чем?
– Ой, да ладно. Ты ведь понял!
Он покачал головой, улыбаясь.
– Не особенно. Хотя, впрочем, как скажешь.
Мне показалось, что он хочет, чтобы я поскорее убралась из его машины. Господи, Кейтлин, конечно хочет! Ты просто странная девочка в форме болельщицы, которую он подвез до дома, не больше!
Но мне почему-то не хотелось уходить. Как будто я шла по длинному темному коридору, и вдруг рядом слегка приоткрылась дверь, и тонкий лучик света пролег на моем пути. Пока мы ехали домой, пусть даже в этом молчании, я чувствовала себя уверенной и сильной, но сейчас, сидя возле него в машине напротив дома соседей, глядя из окна на фонари на подъездных дорожках, я почувствовала, как снова становлюсь собой – простой и скучной.