Страна Лимония
Шрифт:
— Это как это так?
— А вот так: был бы Ивановым — получил бы как пить дать, а с такой заковыристой фамилией — десять раз подумают. Да ещё имя...
— Что имя?
— Имя-то немецкое... Хорошо ещё, Адольфом не назвали.
— Да хоть бы назвали, — запальчиво воскликнул уязвлённый Герман.
— А ты не шуми, ты что, не знаешь, кто в Кабуле этими делами заведует? Да от них в Союзе просто избавились, как от балласта, вот они и сидят теперь в Центре, штаны протирают, разные там Ивановы, Петровы и Сидоровы...
— Ладно я, а Фил чем не подходит? Это ж его операция, он её разработал! — не унимался Герман.
— У Фила другая беда, — вычищая спичкой глубокую ямку на заросшем раздвоенном подбородке, промолвил майор. — Список представлений подаётся в алфавитном порядке, его же литера чуть ли не в самом конце. Подмахнут разом всем от «А», скажем, до «Р», а на остальных — наград не хватает. Что делать? Режут, сволочи, статусность, так что Олегу «Красной Звезды» не видать.
— Уроды! — возмутился Герман.
— Ещё какие! — сломав спичку о калиброванный подбородок, согласился Белоусов.
Операция в Каме и Гоште для Германа стала чем-то вроде летнего коловорота. Радостное предвкушение приключений и азарт вооружённого туриста сменились лёгкой тоской по дому и какой-то отстранённостью от текущих событий. Реалии войны, увиденные не с высоты пикирующего вертолёта, а с расстояния вытянутой руки, запахи тлена и уродливые лики смерти укоротили его природный оптимизм и юношескую непосредственность. Из кучи вопросов, которые, как пассажиры на вокзале, метались в ограниченном пространстве серого вещества, неизменно всплывал один — а сможет ли он вернуться к прежней жизни с её условностями и противоречиями.
Постепенно весь «Тибет» начал готовиться к дембелю. Поездки по дуканам приобрели плановый характер. «Каскадёры» выезжали со списками необходимых покупок. Герман тоже несколько дней потратил на формирование презентов, которые по негласно укоренившейся традиции необходимо было раздать по приезду не только родственникам, но и сослуживцам. Скоро у него собралось столько товара, что впору было открывать собственный дукан.
Как-то вдруг само по себе среди «каскадёров» получило хождение крылатое выражение «лечь на сохранение». Следуя его смысловому содержанию, офицеры старались избегать рисковых мероприятий, без особой надобности не покидали расположение лагеря, вежливо отказывались от полётов на бомбёжку. Оставался один невыполненный пункт — Тура-Бура.
Повторное взятие укрепрайона Тура-Бура было плановым мероприятием советского военного руководства. По степени стратегической важности с Тура-Бурой мог соперничать лишь район Панджшера, где набирал силу легендарный Ахмад-Шах Масуд.
У Крестова был суперагент «Гулом». «Гулом» не знал, что он агент, и даже не догадывался, что числится под этим именем в агентурной сети «Каскада». Однако это не мешало ему быть самым эффективным источником информации. Почти год назад «Гулом» впервые озвучил название самого крупного укрепрайона на границе с Пакистаном. Как ни бился Крестов, доказывая своему руководству, что Тура-Бура не миф, а реальный форпост мятежников, «наверху» ему так до конца и не поверили. Каким образом он смог убедить в этом командира бригады, сказать трудно. Но факт остаётся фактом: в сентябре 1980 года чуть ли не вся бригада снялась с насиженного места и вышла в поход. Мятежники дрались за свою цитадель с отчаянием защитников Брестской крепости. Бригада была встречена стеной огня. Три дня советская дальнобойная артиллерия и авиация скалывали слой за слоем термитник повстанцев, пока не были уничтожены основные гнёзда сопротивления. За это время Крестов со своим друзьями Серовым и рыжим Ляховским при поддержке горстки надёжных хадовцев совершили беспримерный рейд по тылам противника, освободили около двухсот заложников и вывели их в расположение штурмовавшей Тура-Буру бригады. Заложники принадлежали к племени вазири, одному из немногих племён, опрометчиво сделавших ставку в своих нескончаемых межплеменных распрях на помощь народной власти. Похоже, вожди здорово просчитались, за что пришлось отдуваться всем соплеменникам. Эта воистину бесшабашная вылазка группы из «Каскада» впоследствии стала эталоном диверсионно-разведывательной операции. Самое удивительное в ней заключалось в том, что ни Крестов, ни его товарищи не имели никакой специальной подготовки. Вся стратегия и тактика операции была почерпнута её командирами из своего подросткового опыта стычек враждовавших между собой групп дворовых хулиганов. Недостаток специального образования, конечно, сказывался, но неукротимый энтузиазм каскадовцев его с лихвой компенсировал. Именно тогда привыкший орудовать кулаками рыжий Ляховский так и не смог отпилить голову душману, стоявшему в карауле.
Возвращение «Гулома», в очередной раз заброшенного ещё под Новый год в Пакистан, ожидалось давно. Командир первой группы заметно нервничал. Помимо доразведки в районе Тура-Буры максималист Крестов поручил агенту подготовить акцию против лидера непримиримой группировки мятежников Гульбетдина Хекматьяра. На эту операцию «Гулому» были выделены немалые средства, и только устранение главаря могло оправдать финансовые затраты. Когда ожидание затянулось, Крестов стал приставать к Герману с просьбой прослушивать все доступные «вражьи голоса». Герману, и без того любившему прильнуть к приобретённому за пару калош приёмнику, поручение начальника было не в тягость. Он быстро сканировал «вести с полей», недолго задерживался на достижениях отечественной космонавтики и затем погружался во враждебный мир западных радиостанций, недосягаемых советским «глушилкам». События в Афганистане отражались чуть ли не в каждой новостной программе радиостанций «Свобода», «Би-Би-Си» и «Голос Америки». Свою лепту вносил и бывший великий друг Советского Союза — Китай, радиостанции которого клеймили советских ревизионистов, призывая «размозжить их собачьи головы» и раздавить оккупантов на территории Афганистана. Китайцы были скучны и предсказуемы, советские радиостанции — пресны, а вот западные — информативны. Врали все: русские — не договаривали, китайские — говорили много и не по делу, остальные искусно вплетали ложь в реальные факты.
Через неделю после завершения операции в Каме и Гоште «голоса» передали информацию о неудачном покушении неизвестных лиц на лидера повстанческого движения, сторонника демократических преобразований в Афганистане, Гульбетдина Хекматьяра. Бомба с часовым механизмом сработала в машине, когда «демократ» Хекматьяр завершал вечерний намаз в одной из мечетей Пешавара. «Всё, приплыли, — откомментировал новость Крестов, — через неделю появится». Герман не стал переспрашивать, о ком идёт речь. Однако встреча с агентом «Гуломом» произошла на три дня раньше предполагаемого срока.
«Свирепый» Мулло Омар и лягушачья ферма
В пятницу после обеда возбуждённый Крестов буквально влетел в раскалённую от жары палатку. Герман и Фил грелись на кроватях после бассейна. «Гера, Олег, быстро собирайтесь! Едем на встречу. С собой — автоматы и по два рожка», — скомандовал он. Разомлевшие «каскадёры» нехотя встали. «Я сказал — быстро!» — взревел командир. Через пару минут друзья, застёгивая пуговицы на рубахах, уже сидели в «уазике». Выехали на окраину Джелалабада. Машину, не привлекая внимания, загнали во двор с высоким дувалом. Сами разместились под навесом у входа в глинобитный дом. Хозяева, судя по всему, знали, с кем имеют дело. Они молча рассадили гостей за стол, поставили в центр пыхтевший дымом и паром старинный тульский самовар и предложили восточные сладости. Вскоре в калитку вошёл средних лет афганец в лёгком европейском костюме. Крестов неожиданно резво бросился ему навстречу. Не в пример своей обычной манере общения с местным населением командир был учтиво суетлив и провёл протокольную церемонию встречи от «А до Я». Остальные гости молча взирали на необычное поведение начальства. После того как весь набор пассажей придворного этикета был исчерпан, «каскадёры» встали, перекинув автоматы за плечи, и поочерёдно пропустили через свои объятия легендарного агента.
— Знакомьтесь, Мулло Омар! — представил своего источника Сергей Крестов.
Олег и Герман на мгновение замерли.
— Это что, тот самый, свирепый... — начал было Герман.
— Да, он самый, — радостно подхватил Крестов, — страшный и ужасный...
— Та-ра-кан! — с обворожительной улыбкой закончил его фразу почитатель таланта Чуковского Олег Филимонов.
— Соседушка! — пропел осклабившийся Герман, собираясь вторично заключить в объятия фигуранта своих первых ночных страхов. Но «свирепый сосед» его опередил.
— Здравствуйте, дорогие товарищи! — с лёгким акцентом на русском языке ответил агент «Гулом».
— Ладно, Омарчик, пошли в дом, — прервал затянувшееся знакомство Сергей. — А ребята пускай отдохнут. Заодно за обстановкой присмотрят.
Теперь всё стало на свои места: и легендированные рассказы о жутком главаре бандгрупп, и опиумное поле по соседству с лагерем, и свято соблюдаемый пакт о ненападении двух «враждующих» сторон.
После встречи с агентом подготовка к вторжению в Тура-Буру активизировалась. Крестов по нескольку раз на дню совершал челночные поездки между бригадой и базой «Тибета», нервно ломал карандаши, сидя за картами с полковником Стрельцовым. Вокруг штабной палатки чёрным стервятником кружился завистливый капитан Гаджиев, не допущенный до разработки операции. Под разными надуманными предлогами он засовывал свой крючковатый нос за полог брезентовой «ставки верховного главнокомандования», но тут же немилосердно изгонялся разгневанным Крестовым, после чего шёл к подполковнику Перекатову играть в нарды.