Страна, о которой знали все

Бушков Александр Александрович

— Ну что ты набычился? — спросил Райли. — Брось. Все обошлось, все довольны. А что до… время лечит и не такие раны, милый Патрик, особенно если пользуется микстурой из денег, орденов и званий.

Хвост трубой, полковник, ты еще генералом будешь, ведь эта история доказывает и то, что мы с тобой — чертовски ловкие и хваткие ребята, руководство не может того не оценить…

— Слушай, Тэд, — сказал я, — твой папаша был проповедником, ты хорошо знаешь Библию, сам говорил.

— Ну еще бы, — сказал Райли. — Знаешь, как он меня, бывало, драл.

— Это там у Экклезиаста сказано про ветер?

— Э-э… Всему свое время и время всякой вещи под небом… Нет, не то. Ага, вот! Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.

— Вот именно, — сказал я. — Переходит на круги свои… Теперь мы с тобой знаем, что такое возможно, теперь нам с тобой будет очень страшно, и этот страх засядет в нас до смерти.

— Ерунда, — сказал он.

— Нет, — сказал я. — А вдруг сейчас зазвонит телефон и нам сообщат, что,

по данным наших союзников или министерства обороны, некий майор Мтабуне объединил отступающие разрозненные подразделения мятежников и начал наступление на столицу? Если снова разыграется нечто похожее? Ты же сам сказал как-то, что не одни мы такие умные. Вдруг — новый фантом, еще более страшный, и новые правила игры, которых мы не знаем?

И телефон действительно зазвонил, скорее всего, даже наверняка, звонили по поводу чего-нибудь обыденного и все же, все же… Райли протянул было руку к трубке, но не взял ее, оглянулся на меня, что-. то мелькнуло на его лице, и я мог бы поклясться, что это страх, если бы не знал, что он ничего и никого не боится.

Машина неслась по городу, мелькали дома, прохожие, сверкали вывески, мигали светофоры, а мы сидели на широком мягком сиденье, и перед нами на расстоянии вытянутой руки надрывался заливисто телефон, но ни я, ни Райли не смели протянуть руку.

1979 г.