Страна овец
Шрифт:
Поскольку я никогда не делал тайны из своего отношения к Психокоррекции, то очень скоро оказался в «картотеке» Макса как потенциальный волонтер. Он уже пару раз подъезжал ко мне с предложениями, но до сих пор я предпочитал ненавидеть психосалоны заочно. Однако теперь моему терпению пришел конец.
Да, их пикеты почти всегда заканчивались битьем витрин и стычками с полицией, но, похоже, именно это мне сейчас и требовалось…
Первые пятнадцать минут я еще пытался не отставать от остальной толпы, скандирующей заранее разученные речевки типа:
«Все,Или вот такой:
«Свободой своейДорожит только трус!Теперь я – Пустышка,И этим горжусь»!Не говоря уже о банальных: «Пустышки – мартышки!» и прочих подобных словесных плевках. Однако вскоре мое нетренированное горло охрипло, и я начал скучать. Моя душа требовала более активного действия. Чтение развернутых над головами транспарантов развлекало меня недолго. На мой взгляд, лучшим из представленных произведений было: «Труд сделал из обезьяны человека – Психокоррекция сделает из него амебу!»
Вообще-то, пикет, собравшийся перед салоном, насчитывал лишь несколько десятков человек, но грамотное распределение людей по улице и активная генерация шума создавали впечатление, что протестующих собралось гораздо больше. Время акции было подобрано таким образом, чтобы заблокировать в салоне как можно больше клиентов, основной наплыв которых, как правило, приходился на конец рабочего дня, когда люди заходили сюда по дороге с работы. И теперь сквозь стекла закрытых дверей можно было видеть их лица – раздосадованные и немного испуганные.
Я вдруг подумал, что кто-то из них завтра вполне может занять мое место в «Юраско», и клокотавшая внутри злость всколыхнулась с новой силой.
«Крыша, подстилка,Корыто с едой,Хряк по субботам —Вот выбор твой»!Нестройный хор голосов загудел снова, и я присоединился к нему с удвоенной энергией. Через некоторое время те, кто стоял впереди, видимо, устав от безделья, начали в такт с декламированием раскачивать железную ограду вокруг здания салона. Я уже решил было, что мне стоит к ним присоединиться, как кто-то толкнул меня в бок.
– Ты – Олег? – обернувшись, я увидел невысокого пухлого парня с красным, покрытым испариной лицом. Он так тяжело дышал, будто перед этим пробежал не меньше километра.
В руке он держал тяжелую черную сумку, с которой старался обращаться как можно деликатней.
– Да, – кивнул я, гадая, что ему от меня понадобилось.
– Василий, – он перехватил сумку и протянул мне правую руку, – Макс сказал мне, что на тебя можно положиться.
– Положиться? – непонимающе нахмурился я, – в чем?
– Пошли, – Василий потянул меня за рукав, – отойдем в сторонку.
Мы
– Надо немного позажигать, – объяснил он, – поможешь?
– Что делать-то надо? – осведомился я.
– Вот, смотри, – Василий расстегнул сумку, и мне в лицо дохнуло запахом бензина, – две бутылки твои. Когда начнут кидать камни, мы подождем, пока разобьют витрину, потом бросаем. Старайся по возможности попасть в разбитое окно, чтобы вызвать пожар, но это не обязательно. Психологического эффекта вполне достаточно. Ясно?
– Ясно.
– Ты не боишься?
– Нет, – в моей крови забурлил адреналин, и, если где-то и пробивались ростки страха, то они были мгновенно сметены нахлынувшим азартом, – откуда бросать-то будем? Отсюда?
– Да ты что! – Василий посмотрел на меня как на идиота, – мы же тут как на ладони! Нас сразу же заметут! Сейчас вернемся в толпу, и примерно из второго-третьего ряда и будем бросаться. Потом сразу же все разбегаемся.
– Понятно.
– Тогда за дело, – он подхватил предательски булькнувшую сумку, и мы начали проталкиваться обратно к входным воротам.
Забившись в самый центр толпы, мы остановились и стали дожидаться подходящего момента. Здесь, в гуще событий, мною овладело необычайное возбуждение. Все происходящее казалось немного странной, но вполне безобидной шумной вечеринкой. Мысль о том, чтобы бросить бутылку с зажигательной смесью в окно, где находились люди, не вызывала абсолютно никакого отторжения и в данной ситуации представлялась совершенно нормальной и естественной.
Я раньше читал об особенностях поведения человека в толпе, когда критическое восприятие действительности отключается, и ты становишься бездумной частью «коллектива», но сейчас мне было некогда остановиться и посмотреть на себя со стороны.
Толчок в бок несколько вернул меня к действительности.
– Бери, – Василий протянул мне две бутылки со свисающими хвостами тряпочных фитилей, – сейчас начнется самое интересное.
Неизвестно, откуда он знал, когда и что будет происходить, но действительно почти сразу же послышался глухой удар, за которым последовал долгий и переливчатый звон бьющегося стекла. Толпа одобрительно заревела.
Еще пару бутылок он вручил другому парню, щуплому и белобрысому, которого, по-видимому, «завербовал» раньше.
– Пусть разобьют еще пару окон, – в руках у Василия появилась зажигалка, – потом бросаем и немедленно делаем ноги. Понятно?
Я кивнул.
Вслед за первым камнем на витрину салона обрушился целый град палок, камней и пустых пивных бутылок. Поверх голов мне было видно, как под напором демонстрантов начинает заваливаться кованая ограда.
– Ну-ка, ну-ка, – Василию пришлось подпрыгивать, чтобы разглядеть, что происходит впереди, – кажется нам пора!
Он чиркнул зажигалкой, и в наших руках вспыхнули смертоносные свечи.