Страна за горизонтом
Шрифт:
Знаменитая фордовская «полуторка»
Посетители Гринфилд-виллидж могут войти в здание велосипедной мастерской из Огайо, где братья Райт в 1903 году собирали первый в мире самолет, и увидеть обстановку в доме лексикографа Ноя Уэбстера, автора самых популярных словарей (в Штатах он известнее, чем В. Даль в России). Здесь же офис великого биолога-селекционера Лютера Бербанка («американского Мичурина») и старый гараж, в котором механик Генри Форд колдовал над своим первым четырехтактным двигателем.
На страницах «Одноэтажной Америки» совсем нет
О провинциальной гордости
«Машина несется по дороге, мелькают городки. Какие пышные названия! Сиракузы, Помпеи, Батавия, Варшава, Каледония, Ватерлоо, Женева, Москва, чудная маленькая Москва, где в аптеке подают завтрак номер два: горячие блины, облитые кленовым соком; где к обеду полагаются сладкие соленые огурцы; где в кино показывают картину из жизни бандитов, – чисто американская Москва».
В одном пассаже «Одноэтажной Америки» объединены два серьезных упрека – вульгарные топонимические заимствования и невкусная еда. Вторая из проблем заключалась в следующем: путешественники для экономии времени перекусывали в придорожных закусочных или аптеках (drugstores).
Ильф и Петров раскрыли секрет странного симбиоза фармакологии с кулинарией: «Оттого что лекарства стали изготовляться на фабриках, больному легче не стало, – лекарства не подешевели. Но провизоры потеряли свой заработок. Его перехватили аптечные фабриканты. Для увеличения своих доходов околпаченные провизоры стали продавать мороженое, прохладительные воды, мелкую галантерею, игрушки, папиросы, кухонную посуду, – словом, пустились во все тяжкие. И теперешняя американская аптека представляет собой большой бар с высокой стойкой и вертящимися рояльными табуретками перед ней. За стойкой суетятся рыжие парни в сдвинутых набок белых пилотках или кокетливые, завитые на несколько лет вперед девицы, похожие на очередную, только что вошедшую в моду кинозвезду… Девушки сбивают сливки, пускают из никелированных кранов шумные струи сельтерской воды, жарят кур и со звоном кидают в стаканы кусочки льда».
Провинциальная аптека
В аптеке все-таки есть рецептурный отдел с дипломированным фармацевтом, хотя люди чаще заходят сюда, чтобы запастись кока-колой, кошачьим кормом, дровами для камина и даже книжной или журнальной продукцией… «Мы рассмотрели полку с книгами. Все это были романы: «Быть грешником – дело мужчины», «Пламя догоревшей любви», «Первая ночь», «Флирт женатых». – Нет, нет, сэры, – сказал мистер Адамс, – вы не должны сердиться. Вы находитесь в маленьком американском городке».
Когда-то юная Анна Ахматова завезла из Парижа в петербургскую богемную среду насмешливое прозвище «фармацевты», которым поэты и художники обозначали добропорядочных филистеров-буржуа, желавших приобщиться к таинствам нового искусства. Дочь петербургского провизора Алиса Розенбаум в те годы училась в одной гимназии с сестрой В. Набокова, а после эмиграции, сменив имя и литературный язык, стала одним из гуру интеллектуальной Америки.
Популярные сети аптеко-магазинов CVS или Walgreens продолжают удивлять широким выбором. Борис Пильняк писал: «В аптеках в Америке, как известно… можно лечиться, закусывая, и питаться, излечиваясь». Недорогие бумажные издания в мягких обложках (“pulp ёction”) в них также имеются. Более того, именно такая книга стала общедоступной в провинциальной Америке, где не было модных читательских клубов и сетевых книжных магазинов. В 1935 году общий тираж печатных произведений в Штатах достиг 150 миллионов, на которые приходилось менее трех тысяч книжных магазинов (сигарных лавок было более 18 тысяч). Ассортимент провинциального аптечного заведения с книгами зачастую вызывал улыбку, но на этих же полках в самой американской глубинке стояли нашедшие российского читателя Рэй Брэдбери, Флэннери О’Коннор, Стивен Кинг…
В Соединенных Штатах насчитывается две дюжины городов по имени Москва и почти столько же Петербургов – в штатах Мичиган и Огайо, Вирджиния и Небраска, Индиана и Пенсильвания. Многие из них заслуживают упоминания лишь в качестве курьезов американской топонимики. Есть даже крошечный рыбацкий Петербург на далекой, но не чуждой русскому сердцу Аляске.
В американской географии наблюдается инверсия: Москвой названы совсем небольшие населенные пункты, тогда как Петербурги занимают далеко не последнее место в анналах республики. Самая большая в Соединенных Штатах Москва (Moscow) – окружной центр с тридцатью тысячами жителей и место расположения университета штата Айдахо. Претензии на столичность отсутствуют в других «городах-тезках»: москвичи из Канзаса и Мэйна ведут неторопливый, полу-сельский образ жизни и очень ценят тихие подмосковные вечера.
Старейший из американских Петербургов находится в штате Вирджиния и возник он за тридцать лет до рождения царя Петра Первого. Petersburg был заложен как крепость на болотистых берегах реки Аппоматокс. Отсель поселенцы грозили индейцам и, впоследствии, сынам Альбиона. При строительстве Петербурга, как известно, широко использовался подневольный труд, и многие из его первых строителей не вынесли тяжелого, то есть жаркого местного климата. Мы не случайно упомянули императора Петра I: истово насаждаемый им в России табак – «трава никоциана» – был представлен лучшими сортами с плантаций Вирджинии.
Эдвард Хоппер «Полуночники» (фрагмент), 1942
Одна из американских энциклопедий утверждает: «Исключительную историческую роль Петербург сыграл в годы Революции и, затем, Гражданской войны». Истинный петербуржец – по обе стороны океана – не сможет не согласиться с таким заявлением. Только в истории США эти два важнейших события разделяют восемьдесят лет. А во время войны 1812 года американский Петербург получил прозвище «Кокардовый город» из-за залихватских, украшенных перьями шляп, которые носили его защитники. Несмотря на всю лихость и гусарство, «гроза двенадцатого года» не обошла обе страны: Наполеон спалил Москву и Кремль, британцы же захватили и сожгли американскую столицу с Белым домом и Капитолием.
В 1833 году в Петербурге была открыта первая железная дорога, связавшая между собой два американских штата. Покорение времени и пространства поражало воображение: путешествие из Петербурга в Северную Каролину длилось всего двенадцать часов. Наблюдательный путешественник Платон Чихачев, один из учредителей Русского географического общества, писал в 1839 году в журнале «Отечественные записки», что американские железные дороги, «рассматриваемые как орудие просвещения, имеют также свою поэтическую сторону», в них есть своя романтика: «…они могут так же сильно возбуждать страсти и какую-то всеобщую восторженность, как и какой-нибудь ритурнель из любимой оперы Беллини или грациозный пируэт Тальони».