Страна за горизонтом
Шрифт:
Ниагара – ансамбль из трех водопадов шириной больше километра. Самый большой из них носит название «Подкова». Сведения, которые сообщают на фоне рокочущего каскада экскурсоводы из страны янки или гиды страны Кленового листа, также сродни бурному потоку. Например, высчитали, что среднестатистической семье понадобилось бы около семи с половиной лет, чтобы израсходовать объем воды, протекающий по Ниагарскому водопаду всего за одну секунду. Ограничимся этой полезной информацией.
В 1804 году Жером Бонапарт (младший брат Наполеона) со своей американской невестой Бетси посетил Ниагару. С тех пор водопад стал популярным местом отдыха новобрачных, позднее присвоив себе хвастливый титул «Мировая столица молодоженов». К слову, брак Жерома, короля Вестфалии, и дочери балтиморского купца менее чем через
И. Айвазовский «Ниагарский водопад», 1892
На туманных берегах Ниагары многие признавались в том, что водяная стихия действует на них гипнотически. Стремнина переплела красоту и любовь, амбиции и смерть. Всяческие истории о сумасбродных эксцентриках и убийственных трюках навевают мысли о прихотях фортуны, где риск русской рулетки соединился с золотым блеском паблисити.
В 1859 году французский циркач Жан Франсуа Гравле по прозвищу «Блондин» несколько раз прошел над водопадом по высоко натянутому канату, причем один раз шел с завязанными глазами и нес плиту, на которой одновременно готовил омлет. Александр Куприн посвятил французу рассказ «Блондель»: «Это он впервые дерзнул перейти через водопад Ниагару по туго натянутому канату, без балансира. Впоследствии он делал этот переход с балансиром, но неся на плечах, в виде груза, любого из зрителей, на хладнокровие которого можно было полагаться. После Блонделя осталась книга его мемуаров, написанная превосходным языком и ставшая теперь большою редкостью. Так, в этой книге Блондель с необыкновенной силой рассказывает о том, как на его вызов вышел из толпы большой, толстый немец, куривший огромную вонючую сигару, как сигару эту Блондель приказал ему немедленно выбросить изо рта и как трудно было Блонделю найти равновесие, держа на спине непривычную тяжесть, и как он с этим справился. Но на самой половине воздушного пути стало еще труднее. Немец “потерял сердце”, подвергся ужасу пространства, лежащего внизу, и ревущей воды. Он смертельно испугался и начал ерзать на Блонделе, лишая его эквилибра.
Зимняя Ниагара
– Держитесь неподвижно, – крикнул ему артист, – или я мгновенно брошу вас к чертовой матери!»
Английский моряк Мэтью Вебб, феноменальный пловец и ныряльщик, первый человек, сумевший преодолеть вплавь Ла-Манш, утонул в 1883 году во время неудавшейся попытки покорить Большой водоворот – «глотку бездонного желудка Ниагары». Летом 1911 года акробат Бобби Лич бросился в клокочущую пучину «Подковы» в специально изготовленной стальной бочке. Остался жив, хотя провел шесть месяцев в больнице, прежде чем оправился от переломов, которые получил во время падения. По капризу судьбы, умер он далеко от места своей славы, в Новой Зеландии, от осложнений после операции по ампутации ноги, которую сломал, поскользнувшись на апельсиновой кожуре.
«Мистер Адамс что-то кричал, но шум водопада заглушал его голос…»
Необходимо отдать должное другому русскому путешественнику, подробно и с удовольствием писавшему о великом американском чуде. Публицист и историк (основатель русской геральдики) Александр Лакиер в 1858 году опубликовал свое «Путешествие по Северо-Американским Штатам» с обширной главой о Ниагаре: «Недели, проведенной мною здесь, было едва достаточно, чтобы хорошенько ознакомиться с обеими сторонами водопада, с канадскою и американскою, пройти по всем обрывистым тропинкам у стремнин, подъехать почти к самому гиганту на пароходике “Дева Туманов” (The Maid of the Mist), досыта накачаться на скачущих волнах стремнин, быть облитым брызгами, и все-таки ничего положительного не узнать об этом великане: он подпускает к себе именно настолько, чтобы заманить, не более».
Непокорная Ниагара для русского человека пребывает в пространстве мифа, одновременно притягательного и пугающего. И обязательно с некоторой незавершенностью сюжета, сродни чеховской концовке рассказа, когда гимназист после неудачного побега в Америку упрямо выводит в девичьем альбоме: «Монтигомо Ястребиный Коготь».
В Мичигане
Во времена Ильфа и Петрова самым известным янки в Советском Союзе был Генри Форд. Его книги переводились и переиздавались. Систему высокой организации и производительности труда официально именовали «фордизмом». История «короля автомобилей и тракторов» даже вышла в 1935 году в биографической серии «ЖЗЛ» («Жизнь замечательных людей»). Первый американец, отмеченный в самой популярной в стране книжной серии.
Московские путешественники совершили двухдневную поездку в Дирборн (Dearborn), штат Мичиган, место рождения самого автопромышленника и место рождения современных Соединенных Штатов. Об этом написаны две главы книги. Как иронически выразились сами авторы в конце второй из этих глав, они совершили «осмотр одной из интереснейших достопримечательностей Америки – Генри Форда».
Гений серийного производства родился в июле 1863 года на ферме близ крошечного поселка Дирборн (теперь – пригород Детройта). Веривший в переселение душ, Форд считал себя реинкарнацией солдата-северянина, погибшего в битве под Геттисбергом в год и месяц его рождения. Сын ирландских иммигрантов-фермеров, Генри в молодые годы был чудаковатым слесарем-энтузиастом, над которым часто подтрунивали соседи, кем-то вроде деятельного «кустаря-самоучки с мотором» из «Двенадцати стульев».
Чисто американская метаморфоза случилась, когда Форду было уже под пятьдесят: из полуграмотного механика в миллионера, отца автомобильного конвейера, создателя «народного автомобиля». Мичиганцу принадлежит больше ста патентов, включая изготовление угольных брикетов (отдельная благодарность от любителей барбекю). Ему удалось совершить революцию не только в серийном производстве, но и в психологии миллионов. Этот писавший с ошибками фермерский сын навсегда изменил представление об автомобиле как об увеселительном дорогом экипаже, игрушке для богачей. «Автомобиль – не роскошь, а средство передвижения», – Остап Бендер всего лишь перефразировал основной принцип короля из Дирборна.
За год с небольшим до поездки в США в фельетоне «Директивный бантик» Ильф и Петров затронули извечную российскую дорожную тему: «Несколько лет назад, когда у нас еще не строили автомобилей, когда еще только выбирали, какие машины строить, нашлись запоздалые ревнители славянства, которые заявили, что стране нашей с ее живописными проселками, диво-дивными бескрайними просторами, поэтическими лучинками и душистыми портянками не нужен автомобиль. Ей нужно нечто более родимое, нужна автотелега. Крестьянину в такой штуке будет вольготнее. Скукожится он в ней, хряснет по мотору и захардыбачит себе по буеракам… Один экземпляр телеги внутреннего сгорания даже построили… Скорость была диво-дивная, семь километров в час. Стоит ли напоминать, что этот удивительный предмет был изобретен и построен в то самое время, когда мир уже располагал роллс-ройсами, паккардами и фордами?»
Завод Генри Форда. Почтовая открытка 1935 года
Компания Ford Motor открыла свое представительство и начала реализацию автомобилей в Российской империи еще в 1907 году. В годы гражданской войны на конфискованных детройтских моделях ездили как белые генералы, так и красные командиры, в частности, колесил комдив Чапаев, установив сзади своей машины, на манер тачанки, пулемет. В относительно мирные 1920-е годы американскую «мечту на колесах» могли позволить себе только избранные представители московской элиты. Лиля Брик писала отправлявшемуся в загранпоездку Маяковскому: «Очень хочется автомобильчик. Привези, пожалуйста. Мы много думали о том – какой. И решили – лучше всех Фордик». Муза Маяковского также неплохо разбиралась, какие нужно привезти запчасти к заграничному четырехколесному чуду.