Страна затерянных душ
Шрифт:
Причалов больше не было, по крайней мере, живые люди их видеть не могли. На долю живых остались лишь казино на набережной, сосущие их деньги, как хороший пылесос, и новый Стальной причал, поражавший своей вульгарностью и расположенный неподалеку от руин старого. Но, как и в случае со старым и новым вокзалом Пенн Стэйшн, новому причалу было далеко до своего предшественника. Когда на песчаные берега Атлантик-Сити смотрели глаза призрака, два старых причала казались существующими сами по себе, отдельно от города. Этим они были похожи на знаменитые нью-йоркские башни — пристанище Мэри. Они тоже казались существующими отдельно от других
Команда сгрудилась на палубе «Морской королевы», матросы смотрели на приближающиеся причалы.
— Мы сейчас в них врежемся! — воскликнул Сморчок.
— Нет, — отрезал Макгилл с непреклонностью чудовища, осознающего свое предназначение. Расстояние между причалами не превышало двадцати метров, как раз столько, сколько было нужно, чтобы «Морская королева» могла встать на якорь между ними. Места между причалами было ровно столько, сколько необходимо для призрачного пиратского корабля. Это было так поразительно, что казалось работой высших сил. Макгилл, видимо, считал, что это обстоятельство — знак того, что он и Вселенная находятся в идеальном равновесии. Как и предполагал капитан, «Морская королева» вошла в пространство между двумя причалами. От бортов до края дощатого настила было всего около метра. Точнейшее соответствие.
— Стоп машина, — отдал он команду матросам, несущим вахту на мостике.
Судно, двигаясь по инерции, медленно подошло к берегу, врезавшись носом в песчаное дно, которое было частью обширного мертвого места в районе двух причалов. «Морская королева» последний раз вздрогнула и замерла.
— Что дальше? — спросил Сморчок.
Было такое впечатление, что с него струями стекает дурное предчувствие, как пот с живых людей. В конце концов, именно Сморчок предал членов страшной банды, владеющей причалами, Мародеров с набережной. Вряд ли они бы отнеслись к нему снисходительно, случись им поймать предателя. Макгилл же думал только о том, что сегодняшняя битва должна стать величайшим событием за все время, проведенное им в Стране затерянных душ. Грядет момент его триумфа — предсказания не лгут.
— Приготовить трап. Спускаемся на Стальной причал, — приказал он Сморчку. — Все остальные — за мной.
Макгилл собрал команду и отправился вниз, в колокольную камеру.
Все это время бедняга Лиф провисел в трюме, терпеливо ожидая, пока что-нибудь случится. Впрочем, в самой колокольной камере события были редкостью, особенно после того, как сбежал Ник. Лифу было приятно, что к нему присоединилась Элли, но, как ему показалось, сама она была не слишком довольна.
Лиф, однако, не расстраивался. Для него все было понятно и просто. Ему казалось, что жизнь — большой пазл, в котором, наконец, все фрагменты встали на места. Не столь важно, какой складывался рисунок — будь то тьма, царившая в бочке с рассолом, или комната, в которой вверх ногами висела тысяча детей. Главное — каждый кусочек на своем месте. Все было расставлено по порядку, и обстоятельства больше не имели значения. Каким бы суровым ни казался мир, чувство целостности больше не покидало мальчика. Он не смог бы объяснить это Элли, как не мог объяснить Нику. Лиф знал, что на самом деле не хочет даже покидать колокольную камеру. Остаться или уйти — ему было все равно. Ему нравилось просто… быть.
Он видел, что кое-кто из висевших по соседству
Сквозь лес свисавших с потолка фигур Лиф разглядел Элли. Она смотрела на него грустными глазами. Лиф помахал ей рукой. В ее душе не было мира. Как и у Ника. Они так яростно сражались со всем, что их окружало. Им казалось, что чувства, переполнявшие их, что-то значат. Элли и Ника обуревал страх, они страдали от одиночества, злости, обиды. Лиф попытался вспомнить, когда в последний раз испытывал эти чувства, но воспоминания об этом стерлись, подобно многим другим. Он не боялся Макгилла, потому что на его долю осталось только одно чувство — терпение. Терпение и смирение, что бы ни случилось.
— Нужно было остаться с тобой в лесу, — сказала Элли.
Лиф кротко улыбнулся.
— Да, было бы весело.
Он посмотрел на висевших вокруг детей.
— Да, в общем, все нормально. Мне и здесь неплохо. Я готов.
— К чему готов?
Вопрос застал Лифа врасплох.
— Не знаю, — сказал он. — Просто — готов.
В этот момент гул двигателя «Морской королевы» затих. Через несколько секунд висевшие под потолком дети качнулись — корабль ударился носом о дно.
— Остановились, — сказал висевший под потолком бойскаут.
— Что в этом особенного? — спросил кто-то.
— Не знаю, но что-то не так.
— Тихо! — крикнула Элли. — Слушайте!
Вдалеке послышался топот ног по металлическому трапу. Звук приближался, становясь все громче. Шел не один человек — десятки.
Элли была последней — и первой. Таково было предсказание, напечатанное на листке бумаги, хранившемся внутри печенья. Ее подвесили последней и срежут первой. В колокольную камеру ворвался Макгилл, за ним — вся команда корабля. Он направился прямиком к Элли. Посмотрев на чудовище, Элли обнаружила, что оно еще страшнее, когда смотришь, вися вверх ногами под потолком. В массивных бесформенных ноздрях было что-то сверхъестественно ужасное. К счастью, долго смотреть ей не пришлось — одним взмахом острой, как бритва, клешни Макгилл перерезал веревку, на которой висела Элли, и девочка упала, ударившись головой о покрытый серной пылью пол трюма. Она вскочила на ноги, предпочитая встретиться с чудовищем лицом к лицу.
— Где мы? — спросила Элли. — Почему выключен двигатель?
Макгилл не отрывал от нее взгляда, но на вопросы отвечать не стал. Вместо этого он отдал приказ матросам.
— Всех вниз, — потребовал он. — Обрезать веревки и связать ими руки за спиной.
— Ты нас отпускаешь? — спросил бойскаут.
— Я воздаю вам по заслугам, — ответил Макгилл.
— Ура! — крикнул Лиф.
— Рано радуешься, — остановила его Элли.
Лиф пожал плечами, глядя на нее с потолка.
— Все равно — ура.
Макгилл схватил Элли за руку и, несмотря на ее попытки освободиться, привлек к себе.
— Ты идешь со мной и сделаешь все так, как я скажу.
Макгилл вытащил Элли на палубу.
До автокатастрофы, изменившей ее судьбу, Элли жила в Нью-Джерси. Ее родным городом был Кэйп Мэй, расположенный в южной части штата. От него до Атлантик-Сити был всего час езды, но Элли никогда там не была. Родителям не нравилась толкотня на улицах и царившая в городе вульгарная атмосфера, поэтому они избегали Атлантик-Сити из принципиальных соображений.