Страницы олимпийского дневника
Шрифт:
Крупнейшая итальянская страховая компания бесплатно застраховала всех участников Игр на миллион лир каждого (и выплатила семье датского гонщика Енсена, погибшего после гонки от солнечного удара или допинга, его миллион), а Банко Национале дель Лаворо выпустило колоссальное количество справочников, проспектов, путеводителей и альбомов.
Рекламой занимались даже японцы: они наводнили деревню веерами с надписью «Олимпийские игры 1964 г. Токио».
На виа Венето, самой фешенебельной улице города, чья развращённая, пустая жизнь с такой обличающей силой показана в «Сладкой жизни» режиссёра Федерико Феллини, за столиками дорогих кафе сидели модницы и миллионеры, кинозвёзды
А где-то на римской окраине, на пути к аэродрому Чампино, знакомые коричнево-жёлтые громадные плакаты с изображением древнеримской колонны и волчицы, сотнями установленные вдоль дороги, долженствовали скрыть от проезжающих по шоссе лачуги бедняков, где людей интересовали не Игры, а поиски дневного куска хлеба…
По вечерам, когда лачуги погружались во мглу, виа Венето, виа Национале и другие центральные улицы и площади заливались огнём реклам, кино и ресторанов, а древние римские развалины приобретали волшебный вид, подсвеченные оранжевым, зелёным, белым светом. Гигантский овал Колизея начинал светиться красноватым огнём и походил на какой-то сказочный ажурный пирог, когда погашены свечи и лишь пунш пылает вокруг ароматным коричневым пламенем.
Глядя на этого почти двухтысячелетнего старца, вспоминаешь пророчество Св. Беда Почитаемого: «Пока будет стоять Колизей — будет стоять и Рим, когда падёт Колизей — Рим тоже падёт, но, когда Рим падёт, он увлечёт в своём падении весь мир».
Мрачное предсказание… И вдруг торжественная тишина нарушается весёлыми песнями, звуками музыкальных инструментов: юноши и девушки, загорелые, растрёпанные, в шортах и сандалиях, со спортивными эмблемами на куртках, весело поют и играют, смеются и шутят, бродя по вечернему Риму.
И становится ясным, что когда-нибудь, быть может, и падёт Колизей, но весь мир не последует за ним, что всегда будут звучать в этом мире песни и юный смех молодых, сильных, ловких и красивых людей.
Недалеко от Колизея возвышаются гигантские своды базилики Масценция, где проходили состязания по борьбе. Надо сказать, что идея организаторов Олимпиады провести некоторые соревнования в обстановке древнеримской старины была остроумна. Могучие тела борцов на фоне древних стен базилики, гибкие прекрасные тела гимнасток в окружении величественных терм Каракаллы, марафонский победитель, финиширующий у арки Константина, — всё это придавало какой-то неповторимый, своеобразный характер состязаниям, протягивало невидимую, но ощутимую нить от атлетических ристалищ древности к современным спортивным схваткам.
…Итак, ночной Рим. Приезжий прошёл мимо Колизея, мимо базилики Масценция. Вот и Форум. Серо-белый днём, такой знакомый по тысячам фотографий и открыток, он ночью чарует по-особому. Будто таинственные ночные цветы, горят зелёные и красные лампочки на трибунах этого странного, единственного в своём роде театра, показывающего всегда один и тот же спектакль без действующих лиц, без сюжета, где актёры — это музыка и огни. Представление «Звук и свет» — чудесный танец огней и мелодий, и мало было олимпийцев, не посвятивших ему свободного вечера.
Но вот гаснут огни улиц и площадей. Замирает вечерний поток машин, с грохотом опускают жалюзи самые поздние кафе и траттории. Триста пятьдесят специальных ночных уборщиков олимпийских сооружений выходят на работу.
Рим засыпает. Засыпает, чтобы ранним утром, залитый солнцем, умытый голубым безоблачным небом, вновь проснуться, наполниться шумом машин, звонками трамваев, криками
Сменяется у входов неусыпная стража. Развеваются на ветру флаги стран-участниц. Грузовики один за другим въезжают за шлагбаумы, привозя запасы для олимпийских ресторанов. Маленький четырнадцатилетний римлянин Джулио выходит на свой пост. Шестьдесят часов провёл он у ворот деревни и собрал 2786 автографов. И чьих только здесь не было! И В. Куца, и Ю. Власова, и Л. Латыниной, и Дж. Оуэнса, и В. Рудольф, и А. Хари…
Первыми в деревне просыпаются марафонцы. Все ещё спят, а они уже бегут свои бесчисленные круги по асфальтированным дорожкам, нахлобучив на головы белые шапочки, которые являются неотъемлемым признаком всех марафонцев и ходоков в мире.
Затем к сим ранним птахам присоединяются японские боксёры. Шумно выдыхая воздух, они носятся перед своими домиками, азартно поражая воображаемых противников. Как известно, с настоящими противниками получилось не так удачно: японцы на Играх завоевали одну бронзовую медаль. Один за другим выходят на зарядку спортсмены. Вот наши борцы побежали на зелёное поле, и начался напряжённый футбольный матч между командами «вольников» и «классиков». Со счётом 3:0 выигрывают «вольники». К сожалению, сильней они оказались лишь на футбольном поле. На борцовском ковре наши «вольники»… Ах, не хочется вспоминать!
Выходят баскетболисты. Выходят бегуны. Мало считаясь с правилами деревни, Х. Эллиот мчится по ухоженным газонам. За ним устремляется разъярённый садовник, и будущему олимпийскому чемпиону с трудом удаётся спастись бегством. «Мировой он рекордсмен или нет, — в азарте кричит садовник, — я всё равно догоню его!» (Не потому ли так быстро бежал Эллиот на олимпийском стадионе?)
Последними выходят штангисты. Им некуда спешить: у них основные битвы начинаются по вечерам и заканчиваются чуть ли не под утро.
Цепочка спортсменов тянется к столовым. Олимпийская деревня приступает к трудовому дню.
Удивительно пёстро её население. Здесь можно встретить людей всех цветов кожи. Чёрные, словно ночь, представители африканских государств; темнокожие индийцы, жёлтые японцы; шведы-альбиносы; гигантская американская метательница негритянка Эрлин Браун и её тонкая, как тростинка, соотечественница Вильма Рудольф; самый высокий человек в деревне Янис Круминьш и «железный коротышка» Чарлз Винчи. А такое сборище спортивных знаменитостей всех поколений вряд ли где можно было когда-либо встретить. Уж не говоря о нынешних чемпионах, собрались сюда Э. Затопек и В. Куц, Р. Баннистер и Г. Хегг, Дж. Оуэнс и Л. Беккали, М. Уайтфильд и Х. Мак-Кинли, Х. Фютерер и Х. Абрахамс.
А как ярко выглядели спортсмены в своих одеждах! Здесь были тренировочные костюмы, майки, трусики, шорты, народные костюмы, головные уборы всех цветов и форм, фасонов и тканей. Зелёно-жёлтые — бразильцев, клетчатые — канадцев, тёмно-синие — американцев, красные — турок. Тюрбаны, шляпы, кепки, береты, чалмы. Бесконечное разнообразие нагрудных знаков, надписей, эмблем, гербов и значков.
Олимпийская деревня была крепостью, которую охраняли, по выражению одной американской газеты, тщательней, чем итальянский золотой запас. Действительно, полицейские — конные и пешие — возвышались вдоль ограды, у ворот, у главного входа, внутри, на перекрёстках в самой деревне. Контролёры, люди безжалостные и непоколебимые, как сама судьба, стояли у калиток и тщательно сверяли фотографии на пропусках с физиономиями предъявителей этих пропусков. И не дай бог, если кто-либо отпустил усы или сменил причёску — следовала тщательная проверка.