Странная дружба
Шрифт:
— Эй! — получилось у Максима куда громче, чем нужно было. Он даже успел заметить, как по спине Льва прошла волна дрожи.
Тот воровато оглянулся, но, увидев всего лишь Максима, кажется едва удержался, чтобы не сплюнуть презрительно.
— Чего тебе? — через губу поинтересовался он.
А Максим смог увидеть, как вспыхнуло алым лицо Жени и как стеснительно она потупилась. Но почти сразу снова подняла глаза на Максима.
— Тебя Пал Игнатьич зовёт, — на ходу придумал Максим, всуе понимая имя директора лагеря.
Лев,
— Скажи, что щас приду, — осклабившись, велел Максим и начал снова разворачиваться к Жене. Максим заметил, как её затылок от этого вписался в деревянный ствол.
— Сам скажи, — Максим постарался придать голосу даже больше презрения, чем вышло изо Льва, хоть это и было сложновато. — Я тебе шестёркой не нанимался.
— Че-го? — низко протянул Лев, нарочито медленно разворачиваясь к Максиму.
Тот рассудил, что драка сейчас совершенно не нужна — тем более, что Лев явно физически крепче. Так что умерил свой тон до вполне уважительного и заговорил тише:
— Если я пойду к Пал Игнатьичу, то скажу, почему ты сам не пришёл… Что ты пристаёшь к малолеткам и вообще…
Что вообще, Максим договорить не успел — по телу Льва уже пошла волна для замаха. Правда, не настолько сильная, чтобы он её не сдержал.
Сквозь сжатые зубы Лев процедил литературное, но не самое культурное слово, означающее собаку женского пола и размашистыми шагами двинулся к тропе. По пути обдав Максима всем презрением, на которое был способен.
Максим не верил, что всё вышло так просто и напряжённо смотрел в удаляющуюся спину. А когда та окончательно удалилась, перевёл взгляд на Женю.
Нет, он, конечно, не ждал, что та в порыве благодарности бросится ему на шею. Но и такого острого, недоверчивого взгляда тоже не ожидал.
— Зачем ты так? — очень тихо и очень недружелюбно спросила она. Тёмные зрачки заострились на нём.
Знатоком женской психологии Максим не был. И не догадался, что Женькин тон — лишь реакция на высшую степень смущения, ощущения себя «малолеткой» и вообще стыдом за то, что её пришлось в прямом смысле спасать от навязчивого ухажёра как в тупом кино.
— Что зачем?! — завёлся Максим с полоборота. И сразу притупился — не ругаться же с ней. — Хотя… можешь идти вернуть.
Максим сдержался из последних сил, чтобы не сказать что-нибудь более обидное. И поторопился уйти с поля «проигранного» боя.
А Женьку потряхивало и было жарко. И воздух почти не пролезал в лёгкие.
Кое-как, заставив себя считать листики на ветке, она заставила себя успокоиться. Руки вроде перестали трястись.
В сущности, ничего страшного не случилось. Хотя и очень неприятно…
Она разжала кулак. Бумажка, на которой она выцарапала свой телефон, начала морщить от пота. Лев так её и не забрал — когда Женя протянула ему номер, тот вдруг так резко подался вперёд, что мог бы подмять её. Если бы Женя не ухитрилась
И, говоря какую-то ерунду, инстинктивно уходить ближе к людям.
Женька уже хотела швырнуть бумажку в траву, но отчего-то решила повременить. И положила номер в нагрудный карман.
И, пытаясь держать ровную и лёгкую походку, ступила на тропу и пошла к своему корпусу.
Глава 8. Королевская ночь
Танька возникла на площадке, как чёрт из табакерки. Женька даже вздрогнула, наткнувшись глазами на её невысокую фигурку. На секунду ей показалось, что сестра сейчас приподнимется над бренной землёй и, как в фильме ужасов, полетит на неё — настолько она выглядела решительной. Но Танька подошла к ней вполне человеческим способом.
Остановившись ровно на том расстоянии, чтобы сильно не задирать голову для зрительного контакта, Танька протянула ей раскрытую ладошку.
Женькина рука на автомате дёрнулась навстречу. Чтобы пожать?
Танька протягивала ей несколько разноцветных, выгнувшихся круглыми гусеницами резинок для волос.
— Поможешь мне волосы собрать? — спросила Танька чуть тише обычного. И в несмелом взгляде её читалась лёгкая нотка извинения.
Женька обрадовалась, и теплота из груди вышла через непроизвольную улыбку. Со дня той холодной помывки они ещё не разговаривали.
— Конечно, давай, — голос её прозвучал мягко, и Женька с готовностью накрыла маленькую ладонь сестры. Та на долю секунды прихватила её пальцы и тут же крутанулась к Женьке спиной.
Волосы у Таньки непослушные, особенно после недавнего окрашивания. Легко пушатся и лезут в глаза, особенно передние удлинённые прядки. Их Женька и начала осторожно собирать назад. Наощупь прошлась вдоль линии роста волос и, отделив несколько самых тонких, соединила их повыше Танькиных ушей. Завязала микроскопическую резиночку и повторила манёвр, ловко формируя вторую «мальвинку». На Танькиной шее проступили мелкие мурашки.
— Не больно? — на всякий случай поинтересовалась Женька.
— Неа, — отозвалась Танька, и плечи её чуть приподнялись, когда Женька завязывала третий хвостик.
Теперь шевелюра собрана сзади импровизированной сеточкой и не будет пушиться и мешать.
— Участвуешь в весёлых стартах? — поинтересовалась Женька, когда сестра снова развернулась к ней.
— Ага, — Танька кивнула.
Её гимнастическая карьера закончилась так же резко, как и началась. Просто она, как говорила физкультурница, быстро дошла до своего предела и дальше — никак. Вот если бы начать лет в пять, а лучше и раньше…
Танька махнула головой, отгоняя не самую радостную мысль. «Весёлые старты» вместо небольших соревнований по гимнастики — так «Весёлые старты». Нет, её никто не заставлял, но Танька и сама не захотела участвовать, заранее зная, что шансов на победу у неё нет.