Странник по прозвищу Скиф

Ахманов Михаил Сергеевич

— Хватит про эту ювелирную выставку! Кто второй? Еще кто звонил?

— Джамаль Георгиевич, — с почтительным придыханием сказала Элечка. — Князь! Минут двадцать назад. Брови Сарагосы взлетели вверх.

— А ему чего надо? Он же был у меня! Не далее как утром!

— Он, — Элечка с отменной вежливостью выделила это «он», — он сказал, что желает сделать официальную заявку. Слова, мол, словами, а что в компьютер попадет, то ишак языком не слизнет… — Она хихикнула. — Так Джамаль Георгиевич и сказал!

— И куда этому остроумцу пожелалось? — буркнул куратор, уже предчувствуя ответ.

— Туда же, куда они ходили с новеньким… с Кириллом, —

томно блеснув глазками, доложила Элечка.

Сарагоса ничего не ответил, хмыкнул, скривил губы и прошествовал к себе в кабинет. Устроившись в кресле, он некоторое время пристально разглядывал телефон, мысленно цитируя все три пункта полученной от Винтера информации, потом коснулся клавиш и вызвал агентство «Пентаграмма». Маленький экранчик «ви-ти» вспыхнул, в трубке раздался щелчок блокирующего устройства, и на мониторе возникла физиономия Догала. Правду докладывали шпики, подумал куратор. Нервозен, бледен и глаза бегают!

— Кто? — опросил Догал и тут же, не меняя тона, произнес: — Я занят!

— Ты всегда занят, Марк. Чем бы, хотелось знать? Выглядишь так, будто гильотина шею щекочет. Усики компаньона дрогнули.

— Петр Ильич, ты? Почему я тебя не вижу?

— Еще наглядишься, — сказал куратор. Охранный блок его «ви-ти» не позволял собеседнику видеть изображение и ознакомиться с номером, откуда делался вызов. Для Догала он был сейчас Синельниковым Петром Ильичом — если уж не на вид, так на слух.

— Есть новости? — спросил Догал, понижая голос.

— Есть.

Глаза компаньона испуганно метнулись в сторону.

— Ну я же тебя предупреждал, Петр Ильич! Затихарись и ничего не пиши! Не марай бумагу месяц-другой! А ты вывалил груду материала! Плюс статью о том самом случае. И что теперь? Что у тебя за новости такие? Опять… опять эти?..

— Опять, но не эти, — пробурчал Сарагоса. — Слушай, Марк, сам понимаешь, дело не телефонное, а потому хотел бы я повидаться с тобой в любое удобное время. И в любом удобном месте. Встретимся, будет минутка и о статье моей потолковать.

— Всегда рад, Петр Ильич. — Догал изобразил раздумье. — Ну, завтра я свободен после обеда… Почему бы нам не прокатиться за город? В Шувалове, скажем? Побродим, поговорим…

— Не пойдет. Ты свободен, я занят!

— Тогда послезавтра, с утра, часиков в десять? Знаешь кафе на Крестовском, где я обычно завтракаю?

— Время раннее, место глухое, а заведение дорогое, — отрезал куратор. — Послезавтра, в девять вечера, у тебя на квартире!

Полные губы Догала обиженно надулись.

— Ну вот!.. А говорил: в любое удобное время, в любом удобном месте!

— В удобном для меня, Марк, не для тебя, — сказал куратор и повесил трубку.

 Глава 19

ЗЕМЛЯ, ПЕТЕРБУРГ, 2 АВГУСТА 2005 ГОДА

К знакомцу Пал Нилыча отправились под вечер, пешком, ибо обитал он неподалеку от жилища Августа Мозеля, на том же самом Каменноостровском проспекте, только поближе к Песочной набережной.

Неспешно вышагивая рядом с шефом. Скиф с удивлением поглядывал на него. Сарагоса разительно преобразился: его могучие плечи обтягивал нежно-розовый полотняный пиджак, шею украшала «бабочка» цвета бычьей крови, светлые кремовые брюки великолепно гармонировали с шоколадной итальянской обувкой на подошве толщиной в два пальца. В подобном виде Пал Нилыч был похож не на удачливого дельца, не

на охотника — специалиста по отстрелу бесхвостых тигров и даже не на загадочную личность, продававшую оптом и в розницу экзотические сны. Сейчас он более всего напоминал маститого мэтра — возможно, скульптора или писателя, ваявшего с равным успехом статуи или романы, причем всякому было ясно, что и то и другое он делал с отработанной за долгие годы творческого труда лихостью, сноровкой и монументальностью. Стоило только заглянуть ему в лицо, в глаза, слегка насмешливые и пронзительные, как у дельфийской сивиллы, оценить вальяжное достоинство движений, уверенность и силу жестов — стоило только сделать все это, как невольно напрашивался вывод: если уж такой человек берется за резец, то статуя будет размером с башенный кран, если же он присядет к пишущей машинке, то создаст никак не меньше трех тысячестраничных томов за раз.

Рядом с этакой личностью Скиф, облаченный в потертые джинсы и скромную тенниску, чувствовал себя неловко. Вечер выдался жаркий, так что куртку он не взял, ограничившись сумкой на длинном ремне, в которой до поры до времени угнездился лазер. К нему добавилось еще одно оружие — нунчаки, прощальный подарок Кван Чона. Что же до Пал Нилыча, то он на первый взгляд не имел при себе ничего костоломного, кроме массивной трости с набалдашником в форме нераскрывшегося тюльпана.

Они не спеша прогулялись с полкилометра, добравшись к старинному шестиэтажному дому с высокими входными арками и фонарями, свисавшими с округлых каменных сводов. Позади арок находился двор, мощенный брусчаткой, и в одном его углу Скиф обнаружил серый обтекаемый «Лексус», на котором Сарагоса обычно разъезжал «по делам». За тонированным стеклом маячила чья-то знакомая физиономия, а в подъезде у труб парового отопления копошился какой-то светловолосый парень в спецовке; он лихо подмигнул Скифу, усмехнулся, и тот узнал Сентября. Теперь вид Сингапура, тоже облаченного в спецовку и трудившегося над распределительным щитом двумя этажами выше, уже не вызвал удивления; само собой, Пал Нилыч в роли маститого мэтра не мог обойтись без пары-тройки «темных лошадок» или помощников-"негров".

Но Скиф проследовал за ним в квартиру усатого знакомца как белый человек, без всяких спецовок, гаечных ключей и прочих производственных аксессуаров. Правда, лицо знакомца, темноглазого мужчины средних лет с сочными яркими губами, несколько вытянулось, едва он узрел, что старший из гостей явился не один. Но Сарагоса, подпихнув Скифа вперед, величественно кивнул и представил спутника хозяину:

— Кирюша, племянничек… А это Марк Догал, мой друг и компаньон… — Затем, повернувшись к другу и компаньону, Пал Нилыч пояснил: — Сам понимаешь, Марк, боюсь я теперь расхаживать один, особенно по вечерам. Ну, Кирюша нам не помешает: у него больше в кулаках, чем в голове.

Темноглазый Догал, сунув Скифу вялую руку, проводил гостей в комнату. Она оказалась очень большой и длинной, поделенной на три части арками: в правой был кабинет хозяина с полками, заваленными книгами, рукописями и подшивками газет и журналов, в левой — спальня, а посередине — нечто наподобие холла, где стояли круглый обеденный стол, полдюжины стульев с резными спинками и старинный буфет красного дерева. Раскрытое окно кабинета, полукруглое, утопленное в небольшом эркере, выходило на улицу; противоположное, в спальне, глядело, вероятно, во двор. Сориентировавшись, Скиф понял, что «Лексус» находится как раз под ним.