Странник по прозвищу Скиф
Шрифт:
— Слушай рацию, старина. Порулишь к нам, когда скажу, ни минутой раньше. Ни секундой!
— Во бляха-муха! А если не скажешь, Нилыч? — Дядя Коля в трезвом состоянии оптимизмом не отличался.
— Ты что, забыл, пустая голова? Ждешь до десяти, потом дашь сигнал тревоги, — Сарагоса коснулся связного щитка, — и мотай в город! Прямиком на фирму! Там Стилет дежурит. Сунешь Стража в щель, включишь компьютер, получишь инструкции. Понял, нет?
— До лешего мне этот Страж… Я что хочешь и без этой хренотени включу… — пробормотал дядя Коля, устраиваясь поудобней на сиденье. — Лишь бы и меня не замели, до десяти-то
— Не заметут. — Куратор похлопал его по плечу. — Кому ты нужен, старый пень! А померещится что плохое, сигналь сразу и деру давай. Вот так!
Он повернулся, махнул рукой Самураю и Сентябрю. Этим, как и группе Сингапура, ничего напоминать не требовалось: каждый знал и место свое, и назначение. Сингапуровой тройке надлежало Двинуться в путь через полчаса и ехать открыто, на машине, в полной готовности к контакту. Сарагоса же собирался пройтись вдоль дорожки густым сосняком и поглядеть, кто да где поджидает журналиста Синельникова сотоварищи. Классический расклад: группа первого удара, группа прикрытия и Снайпер со своей винтовкой — козырной туз в рукаве… Туз да еще джокер — сюрпризец, приберегаемый до поры до времени у Дорджи в рюкзаке…
В этом тактическом построении нашлось место и дяде Коле, игравшему на первых порах роль тревожного звоночка. Поход мог закончиться разгромом, и тогда посланный «механиком» сигнал воспринимался как команда к эвакуации. План ее был весьма прост и состоял из одной-единственной директивы, предусматривавшей спасение объекта Д. Куратор не сомневался, что она будет исполнена в точности, и еще он знал, что люди Винтера не станут ждать ни дядю Колю, ни его самого, ни выбравшихся из передряги агентов. Это казалось ему вполне справедливым: когда в доме пожар, спасают главные ценности.
Он двигался в середине цепи, с привычной сноровкой выбирая поросшие мягким мхом прогалины, бесшумно перекатываясь с пятки на носок, перемещаясь от ствола к стволу. Самурай шел левее, шагов на двадцать впереди, Сентябрь — сзади. От дороги их отделяло метров сто. Лес был густым, диковатым — сосны золотистыми колоннами тянулись вверх, над темными разлапистыми елями лиственным водопадом мерцали кроны берез и осин, кое-где попадался малинник с начинавшими розоветь ягодами.
Оба спутника Сарагосы, люди умелые, сноровистые, продвигались вперед неслышно и быстро, как бы подтверждая его размышления о дарованных им Богом талантах. Разумеется, он мог задействовать в этой операции сто или двести человек — шума было бы не в пример больше, а толку — меньше. Скорее всего никакого: те, желавшие поглядеть на журналиста Синельникова, просто ушли бы, скрылись, опять канули бы в туман.
Но имелись и другие возражения против крупномасштабной облавы. Даже самый умелый боец, разведчик и следопыт теряется, сталкиваясь с неведомым; шок встречи с чужими и зловещими существами не способен вызвать ничего, кроме паники. Легко сразить сотое чудище, думал куратор, куда трудней справиться с первым, превозмогая неуверенность и страх. Его люди уже прошли эту школу — в Зарослях, в Ронтаре и Сафари, в Эгонде и Шшане и в других фэнтриэлах, напоминавших чистилище или рай. Пусть в Мире Снов, но они встречались с чужаками и не испытывали теперь ни ужаса, ни особого любопытства.
Самурай остановился и поднял руку. Они достигли опушки. За полосой
На крыльце стояли четверо — крохотные фигурки, темные черточки на фоне свежеошкуренных бревен. Сарагоса протянул руку, прищелкнул пальцами:
— Бинокль!
Бинокль хранился у Сентября — современная армейская штучка с особым покрытием на линзах, не дающим отблеска. Веранда и четыре фигурки на ней будто гигантским прыжком подскочили к куратору. Не торопясь, он осмотрел все: лица мужчин — не слишком приятные, однако без застывшего оловянного взгляда; их пустые руки и потрепанную одежонку, на которой не оттопыривался ни один карман; бревенчатую стенку без окон, с одной дверью; пол веранды — чистый и абсолютно пустой.
Оружия — ни следа… И люди как люди… Разве что рожами не вышли: у одного на щеке жуткий шрам (может, Догалов приятель? — мелькнуло у Сарагосы), у другого проломлена переносица, да и/остальные не без убытка… На пришельцев никак не похожи, скорее уж на мужичков у пивного ларька, которых куратор разглядывал по семь раз за день. Но ларька здесь не было; были холм и бревенчатый сруб, затерянные в карельских лесах, было крыльцо и выстроившиеся на нем четыре фигурки, была тишина и тревожное, будоражившее нервы ожидание.
Сарагоса перевел взгляд на опушку по другую сторону поляны. Такой же ельник да сосняк… и Снайпер, козырной туз, затаившийся средь зеленых ветвей… Живой ли? Он коснулся висевшей на поясе рации и тут же отдернул руку. Сам предупреждал: как вылезли из машины, про рации забыть!
— Наши едут, — негромко произнес Сентябрь, глядя на выползавший из-за деревьев слидер.
— Рассредоточиться, выбрать цель и слушать мою команду, — приказал куратор, вешая бинокль на шею. — Дорджи, выдай-ка нам по шесть сюрпризов… — Получив «сюрпризы» и рассовав их по карманам, он вскинул «АКД». — Ну, парни, пошли!
Самурай, как и прежде, оттянулся влево, Сентябрь — вправо. Оба выбрали позиции, застыли, сгорбились, сжимая автоматы в руках, словно два молотобойца, готовые обрушить на веранду свинцовый шквал. Слидер двигался к ней, мерно урча и подминая траву широкими шинами. Утреннее солнце отражалось в его кургузом сером капоте, поблескивавшем издалека серебристым зеркальцем. Сарагоса бросил взгляд на часы: было восемь пятьдесят восемь. Еще минута-другая, еще сотня метров — и «Форест» окажется у самого крылечка… Только выйдет из него не журналист Синельников, не Август Мозель, не Пал Нилыч Ивахнов и даже не куратор звена С… Выйдут три бойца с «шершнями» да лазерами, возьмут шушеру на веранде под прицел, поговорят, прикроют затаившихся в лесу. Ну, а потом…