Странник поневоле
Шрифт:
Замок высился серой громадой, сложенной из крупных тёмно-серых блоков. Стену высотой метров двадцать венчали зубцы, за которыми могли стоять защитники крепости при нападении извне. По углам располагались круглые массивные башни с бойницами. Несколько таких же башен, только чуть ниже, маячили в боковых пролётах, но они не доходили до земли метров на шесть, нависая наружу. Внутренние постройки представляли собой как круглые, так и угловатые башни и здания, местами увенчанные шпилями с флюгерами и развевающимися флагами.
На поле, где проходил турнир, смотрели крепкие, окованные толстым железом ворота, в которые упиралась дорога,
По бокам ворот, словно стражи, вставали две башни, а дополняли въезд в замок открывающаяся вверх решётка и подъёмный мост, который сейчас был опущен. Решётка же оказалась поднятой, и только нижний край её высовывался в проём ворот вверху.
Ров, окружавший замок, имел глубину метров семь-восемь, на дне плескалась вода, но её было мало: или дренажные стоки работали слабо, или давно не шли дожди.
Когда отряд въехал в ворота, стало ясно, что укреплён замок куда лучше, чем можно подумать, глядя на него с внешней стороны: за первой стеной стояла вторая. Подобная конструкция позволяла с внутренней стены оборонять наружную в случае, если та оказывалась в руках неприятеля. Между стенами также шел ров, вокруг которого стояла высокая решётка с острыми зубьями на концах кольев.
Ворота во внутренней стене располагались со смещением относительно первых – отряду пришлось проехать метров тридцать до следующего подъёмного моста. По этому мосту, оказавшемуся точной копией первого, через такие же, как и снаружи, ворота отряд въехал во двор замка. Богдан крутил головой налево и направо, и только внимательный взгляд Тассилона заставил его вести себя так, словно окружающее ему не в новинку.
Пока он путешествовал по лесной местности, отсутствовало сильное ощущение переноса на «машине времени». Да, уже встречалось достаточно отдельных людей, но Богдан не успел целиком окунуться в материальную культуру ушедшей эпохи. Трава и деревья в сходных широтах мало изменились за тысячи лет, особенно для неспециалиста, и, странствуя среди лесов и полей, нельзя полностью вкусить «былое». Сейчас же Богдан въехал во двор настоящего средневекового замка, не зашёл погулять в некий мёртвый памятник архитектуры, а попал в действующее, живое место – и это непередаваемо впечатляло. Наверное, только в данный момент юноша по-настоящему осознал, где оказался, и подивился собственному относительному спокойствию.
Конечно, после переноса во дворец, странствий по островам в океане и на грани Динозавров, порог «удивления» у Богдана значительно повысился, но сейчас его недоумение вызывал именно факт застывшего уровня развития. Ведь все эти люди, судя по тем не слишком многочисленным данным, которые удалось выудить из Главного Компьютера, являлись выходцами с Земли. Как понял Богдан, их предки попали сюда около тысячи лет тому назад или более. Почему же местный технический прогресс и близко не догнал прогресс Земли?
Увы, объяснения этому не было.
Внутри замок казался даже больше, чем снаружи. Обширный двор, скорее – площадь, раскинувшаяся непосредственно за вторыми воротами, была посыпана песком вперемешку с мелкой галькой. Справа и слева вдоль стен шли какие-то постройки, не видные снаружи – конюшни, мастерские, возможно, кладовые и что-то ещё.
В центре открытого пространства располагался огромный
«Всё-таки, похоже, некоторый прогресс тут имеет место, – заключил Богдан. – По виду век одиннадцатый-двенадцатый, но, уверен, таких насосов тогда на Земле точно не было».
Разные люди – похоже, прислуга – сновали по двору туда-сюда. В принципе, картинка вполне напоминала виденное в кино, с той лишь разницей, что сильно травмированное за день верховой езды седалище поддерживало не кресло в кинотеатре. Кроме того, здесь присутствовали ещё и запахи. К разряду приятных удивлений можно было отнести то, что явной вони, кроме запахов домашней скотины и лошадей, не ощущалось. Ещё пахло дымом из печей, дублёными кожами, деревом и ароматами готовящейся пищи и печёного хлеба – но это всё были вполне приятные запахи.
Когда, наконец, Тассилон указал на коновязь под широким дощатым навесом, Богдан, несмотря на сидящее в мозгу чувство опасности, слез с коня с неимоверным облегчением. Слуга, малый с конопатой мордой, почтительно кланяясь, подхватил поводья.
Богдан выпрямился, разминая затекшую поясницу и чувствуя сильное жжение в стёртых ягодицах. От него не укрылось, как Тассилон с некоторым не то что удивлением, а, скажем так, с повышенным вниманием, посмотрел на прямое свидетельство неумения держаться подолгу в седле, но поясница гудела так, что Богдану было в этот момент почти всё равно.
Он начал снимать тюки с поклажей со второй лошади, но рыцарь жестом остановил его:
– Благородный Богдан, не утруждайте себя! Если среди ваших вещей нет оружия, их доставят туда, где вы расположитесь.
Богдан с сомнением пожевал губами, а Тассилон, окрикнув кого-то из дворовой челяди, начал отдавать указания, оставив пока землянина под присмотром в компании своих молчаливых воинов, которые тоже спешились и сейчас стояли немного поодаль, наблюдая за гостем-пленником.
На боку у Богдана болтался оставленный ему как знак уважения рыцарского достоинства меч, но землянин не рассматривал его как оружие – обращаться с мечом должным образом он не умел. Самое главное, под плащом скрывался лучёмёт, на поясе висел «полевой» нож, а запасные обоймы, гранаты и все мелкие полезные вещи лежали в карманах комбинезона, поверх которого были надеты доспехи рыцаря. Так же в разных карманах покоилась копии драгоценной карты, и на второй лошади осталось лишь то снаряжение, которое он не считал самым важным. Конечно, жаль было бы потерять револьвер и прочие вещи, доставшиеся в наследство от профессора Витта, но будь что будет.
Откровенно говоря, зад, особенно сейчас, когда Богдан спустился с коня, болел так, что о том, чтобы снова взобраться в седло, думать не стоило. Если придётся бежать, то он готов был снова топать ногами, но вряд ли выдержит скачку. Правда, и ногами-то сейчас двигать было довольно болезненно, стоило передохнуть.
– Значит, за сохранность моей поклажи беспокоиться не стоит? – уточнил Богдан.
Тассилон уверил юношу, что всё останется целым и невредимым, ему доставят всё позже, когда распрягут лошадей, чем негоже заниматься господам.