Странник выходит на связь
Шрифт:
– Вот, возьми. Здесь триста тысяч. Думаю, этого хватит с лихвой.
Взяв деньги, Ахмед спрятал их в карман и поинтересовался:
– Я могу идти?
– Иди.
Оставшись один, Асламбек снова присел на диван и закурил кальян.
Утро следующего дня началось для ротного и Тенгиза, как и предыдущее: резкий удар в дверь и громкий голос надзирателя. Весь вчерашний вечер Тенгиз либо ходил по камере, либо сидел, обхватив голову руками. Роман не торопил его с ответом. Но вот наступило утро, и надо было принимать решение.
– Ну как, согласен с моим предложением, Тенгиз? – спросил Никонов, посмотрев чеченцу в глаза.
– Не знаю.
– В смысле «не знаю»? – удивился ротный.
– Понимаешь, Роман, прежде чем попасть сюда, я смог позвонить своему среднему брату и сообщить о том, что произошло.
– Это в Америку ты, что ли, звонил? – прикинулся дурачком ротный.
– Нет. У нас в семье три брата. Я младший. Брат, который служил в Афганистане и проживает сейчас в Лос-Анджелесе, – это старший. Но есть еще и средний. Он живет в Чечне и тоже, как и я, занимается бизнесом – по-моему, связанным с продажей нефти, точно не знаю. Так вот, когда меня арестовали, я смог ему дозвониться и объяснить, что произошло. Он обещал помочь. А у нас – извини, конечно же, Роман – в отличие от вас, русских, своих в беде не бросают. Тем более братьев. Так вот, Асламбек обещал мне помочь. Поэтому, с одной стороны, у меня, конечно, безвыходное положение и впереди маячит большой срок, а с другой – я все же верю, что брат сможет мне помочь и вытащить отсюда. А вот если я сбегу вместе с тобой, тогда получается, что я сам признаюсь в своей виновности, и мне уже никто не сможет помочь. Или я не прав?
– Нет, ну если ты веришь, что брат тебе поможет, то, конечно, тебе незачем бежать. Просто я хочу тебе сказать, что такие возможности для побега, какие выпали нам, случаются не всегда. Поэтому настаивать не буду, но и отказываться от побега тоже не буду. Ты как хочешь, а я уже все для себя решил.
– Когда собираешься бежать? – тихо спросил чеченец.
– Пока не знаю, – дернул плечом ротный.
На самом деле он уже все решил. Капитан собрался «убить» конвойного и поставить их обоих в безвыходное положение.
Наступил тот момент, когда дверь в камеру открылась, и на пороге появился опер Пономарев.
– Ну что, бойцы? Готовы выйти на работу или снова начнем все с начала?
– Готовы, – за двоих ответил ротный.
– Вот и хорошо. Зинченко! – крикнул опер, повернувшись в сторону коридора.
Спустя минуту в дверях замаячила огромная фигура в зеленой форме, которая была явно не по размеру его обладателю.
«А вот и хохол, о котором говорил майор Котов», – подумал Никонов.
– Вперед! – скомандовал старшина.
В отличие от вчерашнего дня, сегодня на небе сгустились тучи, и вот-вот должен был начаться дождь. «Погода тоже на моей стороне. В такую погоду не очень-то хочется торчать на улице и досматривать машины», – подумал ротный о тех, кто должен будет проверять «Газель».
Все шло по прежнему сценарию. Их оставили возле припаркованной у амбразуры «Газели». Не успел Зинченко отойти от машины, как железные створки открылись и в окне показалась лысая голова Митяя.
– Здорово, мужики! – обрадованно поздоровался работник «прачки».
– Здорово, здорово, Митяй! Принес? – первым делом спросил ротный.
– Все на мази, – Лысый сложил большой и указательный палец в виде кольца, показывая тем самым, что все в порядке. – Доставать?
– Не сейчас. Давай-ка сначала с работой разберемся, а уж потом и поедим.
Видя, что Митяй замешкался, Никонов достал из кармана тысячную купюру и протянул ее парню со словами:
– Все по-честному, без обмана у волшебника Сулеймана.
– Ты и впрямь волшебник, Десантура.
– Откуда ты знаешь, как меня кличут? – удивился ротный.
– Здесь же тюрьма, все про всех знают. Тем более про таких людей, как ты. Наслышаны уже о твоих боях без правил…
Ротный посмотрел на небо.
– Пора начинать, а то если дождь пойдет, нам точно не дадут поесть.
– И то правильно, – согласился Митяй и принялся забрасывать в кузов «Газели» тюки с грязным бельем.
Когда работа была закончена, он, вытирая пот со лба, спросил:
– Ну что, доставать?
– Конечно, доставай, – потирая руки, ответил капитан Никонов.
Уже через минуту на подоконнике амбразуры лежал шмат сала, кусок колбасы, хлеб и пара головок лука.
– Ну как, нормально? – не без хвастовства спросил Митяй.
– Нормально. Только вот сало мы что, по-твоему, по кругу пускать будем, что ли, откусывая по куску? Несолидно как-то получается. Ножичка никакого нет?
Митяй на секунду замешкался, потом зачем-то выглянул из-за машины, посмотрел на стоящих неподалеку охранников и наконец проговорил:
– Сейчас принесу.
«Ножичком» оказалась стальная ложка, ручка которой была заточена, как лезвие у ножа.
– Ну вот, другое дело, – обрадовался ротный, забирая у Митяя «столовый прибор».
Он видел, что лысый как-то нехотя отдал ему заточку, но противиться не стал. Недаром говорят: «Кто платит, тот и заказывает музыку».
Порезав сало, ротный положил заточку рядом с собой.
– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – сказал ротный известную киношную фразу и первым потянулся к накрытому столу.
Тенгиз от сала отказался, сказав, что ему не положено по Корану, а вот колбасу ел с удовольствием. Пока все складывалось как надо.
– Принеси какую-нибудь чистую тряпку, чтобы руки вытереть, – попросил ротный, показывая Митяю жирные пальцы.
– Это я мигом, – пообещал тот и скрылся за амбразурой.
Наступил ответственный момент, от которого начинался отсчет времени. Теперь время шло даже не на минуты, а на секунды. Выглянув из-за «Газели», ротный крикнул:
– Командир, готово!
Чеченец удивленно посмотрел на своего друга, но ничего не сказал.
Когда до машины конвойному оставалось пару шагов, появился Митяй: