Странники
Шрифт:
— Да, мы такие! — не стала отрицать Светлана. Она раскраснелась, щеки порозовели, глаза весело блестели из-под черных ресниц.
— Оперативная работа сама по себе — сказал со значением Цыганков, невольно копируя начальника Управления Уральского ФСБ генерала Алексеева, — без фантазии, без способности к игре ничего не стоит. Надо уметь изображать, прикидываться, и каждый раз, будто экзамен сдаешь. В театральные вузы при приеме абитуриентов заставляют исполнять разные этюды. У нас свои этюды.
— Да — согласился Игорь, — только у них, когда завалил экзамен,
— Может и не так определенно, но доля вероятности есть — согласился с ним Цыганков.
Седьмая модель «Жигулей», показавшаяся Емельянову в потемках светло-бежевой, на самом деле была зеленоватого цвета. Самой машине можно дать лет десять, судя по потертому внешнему виду пластика в салоне, мелких трещинах на кожзаменителе по бокам пассажирских сидений. Да и на спидометре было уже за сотню тысяч километров.
Емельянов ехал аккуратно. На дороге машину слегка заносило, поскольку обута она была в летнюю резину, в некоторых местах совершенно лысую — вероятно у хозяина не было денег на шипы.
— Гаишники нас не остановят? — спросил Александр, имею в виду это обстоятельство.
— Что резина лысая? Ничего, отбрешемся — Емельянова не покидало веселое настроение, обычно сопутствующее у него удачному течению дела.
Они спустились по Большой Садовой до пригородного вокзала, подъехали к торговым рядам, протянувшимся вдоль реки Темерник.
— Ты оставайся в машине, будешь разбираться с гаишниками, если они нарисуются, а мы со Светой пойдем за сахаром — сказал Цыганков Емельянову.
Тот кивнул и снял шапочку с лысой головы, печка в салоне грела хорошо.
Света вышла из машины первой, сразу пошла вдоль прилавков, не дожидаясь Цыганкова, и Александр громко хлопнув дверцей «Жигулей», поспешил за ней следом.
«Отчего наши машины закрываются с таким грохотом? — спросил он себя, догоняя Третьякову — причем одинаково: что легковые, что грузовые. Иномарок, когда закрываешь, практически не слышно — так, легкий хлопок. Нет, пожалуй, мы еще не скоро научимся делать приличные авто».
Ему вспомнилось, как на заре перестройки два умельца представили на суд публики новый автомобиль, имевший сглаженные динамичные формы, дверцы, открывавшиеся вверх. Тогда все газеты пестрели заметками, что это автомобиль 21 века, машина будущего. Теперь нет ни этого проекта, ни самой перестройки.
Третьякова в это время остановилась возле одного из лотков, с лежащим сахаром в целлофановых пакетах. За прилавком стоял чернявый продавец — явно выходец из Кавказских республик, лицо кавказской национальности, как нередко писали корреспонденты бульварных газет.
Светлана принялась торговаться.
— Уважаемый, сколько стоит килограмм?
— Сколько, красавица? Сколько написано, столько и стоит, цэну видишь? — кавказец показал на ценник.
— А скидку сделаешь, если мы два мешка купим?
— Вах, вах, конэчно, дарагая! Если купите
Светлана повернулась к стоявшему рядом Цыганкову.
— Что Александр Николаевич, берем?
— Три, конечно, многовато будет, ну, ладно — согласился он. — Сахар откуда? — спросил кавказца, — с Украины?
Невысокий худощавый кавказец расплылся в улыбке, правой рукой покрутил черный ус:
— Послушай, дарагой, какая разница, а? Ты что из ОБЭПА? Главное, что сладкий, как мёд, а откуда, откуда — с базы!
— Грузин, что ли? — снова спросил Александр.
— Конэчно грузин, дарагой, не армянин же, разве не видно? Из Поти я.
— Хорошо, мы возьмем три мешка — сказал Цыганков и достал деньги, чтобы рассчитаться — грузчики у тебя есть?
— Найдем, найдем. Куда нэсти?
— Вот «Жучка» стоит. Тащите туда.
Обернувшись назад, Александр показал рукой на машину, возле которой уже стоял Емельянов, предварительно открывший багажник.
Цыганков отсчитал деньги кавказцу и его грузчики — молодые здоровые парни, видимо из грузинских сёл, быстро перетащили мешки в машину оперативников.
Когда в гостиничном номере тревожно и звонко зазвонил телефон, Забелин, который только вернулся с обеда, подумал, что это звонит Бердюгин. Он поспешил к столику с телефоном, сорвал трубку. Однако звонил из его Департамента дежурный. Удостоверившись, что у аппарата Сергей Павлович, он попросил принять телефонограмму.
Взяв ручку, Забелин записал на листе бумаги текст, который подиктовал ему дежурный офицер. Из текста следовало, что в ближайшие пару дней с территории Украины на территорию России мог въехать курьер, везущий деньги бандформированиям в Чечне. Точный маршрут его был неизвестен, собственно, как и сама личность. Это мог быть мужчина, могла быть и женщина. Мог быть кавказец, иностранец, а могли и просто житель Украины или России. С транспортом тоже полный туман.
Телефонограмма была за подпись генерала Васильева. Забелину предписывалось после окончания учений, совместно с УФСБ по Ростовской области, организовать работу по созданию заградительных кордонов. Для этого требовалось выставить дополнительные посты в местах расположения стационарных пунктов ГИБДД.
«Накрылось восьмое марта медным тазиком — подумал Сергей — придется здесь сидеть еще неделю, как минимум. Сашка огорчится, но ничего не попишешь! Сейчас приедет — обрадую его».
Думая, что дежурный уже передал всю информацию, Забелин хотел положить трубку, но тот сказал, что соединяет с заместителем Васильева Новиковым.
— Добрый день, Виктор Евгеньевич! — поздоровался Забелин.
— Добрый день! — ответил Новиков, — я хотел пояснить смысл телефонограммы. Курьер может двинуться через Украину, добраться до Ростова и там повернуть на юг. У вас есть возможность перехватить его, начиная с момента пересечения границы через Иловайскую. После Ростова будет хуже — он может раствориться на юге.