Странные клятвы

Патни Мэри Джо

После обоюдного сумасшествия они лежали, не разжимая объятий, насытившись друг другом. Адри­ан погладил теплое плечо жены.

– Я считал, что потерял тебя навсегда, моя доро­гая. Никогда не думал, что смогу вновь испытать счастье по эту сторону могилы.

Ресницы Мериэль взметнулись вверх.

– Бог иногда ведет нас странными и таинственны­ми путями, – с улыбкой ответила она. – Когда я стра­дала и мучилась перед постригом в монахини, то моли­лась Деве Марии, и она

послала мне видение: передо мной лежали две дороги. Одна, чистая и светлая, вела к монастырю, а другая, темная, таинственная и дово­льно страшная – неизвестно куда. Но чистую и свет­лую дорогу преградил ангел с горящим мечом. У него были серебристые волосы, и такого прекрасного, но, в то же время, опасного существа мне не доводилось видеть, – улыбнувшись, Мериэль ласково провела ру­кой по волосам мужа. – Он, между прочим, как две капли воды походил на тебя, дорогой. Думаю, нам пред­определено быть вместе. И опять же, я не понимала этого до тех пор, пока ты не дал мне право выбора.

Адриан расплел роскошные волосы жены и прядя­ми разложил по плечам и груди.

– Почему ты солгала, когда я впервые встретил тебя?

– Теперь это кажется смешным и глупым, но тог­да я боялась, что ты можешь причинить зло Эвонли и его обитателям. Я слышала много плохого о графе Шропширском, а ты показался очень опасным.

– Ричард предполагал подобное. Наверное, мне надо было немного мягче вести себя, – лицо Уорфилда стало серьезным. – Когда мы только поженились, я был на седьмом небе от счастья, хотя мою радость омрачала мысль, что произойдет, если ты вспомнишь прошлое. И только сейчас я ничего не опасаюсь и считаю, что мы наконец по-настоящему женаты.

– Прости меня, любимый, – прошептала Мери­эль, – за потерянное время и горе, которое причини­ла тебе.

Уорфилд вытянулся рядом, подперев голову ру­кой.

– Тебе не за что винить себя. Последние несколь­ко недель были настолько ужасными, что мне каза­лось, будто я выстрадал все свои грехи, – он поцело­вал ее ладонь, затем покрыл поцелуями тонкое запястье.

Пальцы Мериэль затрепетали от удовольствия.

– А я думаю, если бы ты стал монахом, весь мир надел бы вдовье покрывало.

– Аббат Вильям оказался прав, – согласился Ад­риан. – У меня нет настоящего призвания, потому что за твою любовь я отдал бы все на свете и считаю, что это самая божественная награда, которая только возможна, – наклонившись, он поцеловал ее начина­ющий округляться живот. – Ты такая хрупкая! Труд­но поверить, что у тебя там ребенок.

Мериэль улыбнулась.

– Ты поверишь в это через некоторое время.

Рассмеявшись, Адриан вновь обнял жену, и они вновь занялись любовью.

На этот раз молодые люди действовали медленнее и нежнее.

«Я принадлежу своему возлюбленному, и он при­надлежит мне».

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

В 1153 году старший сын и наследник короля Сти­вена Юстас неожиданно скончался. Младший сын Уильям не имел ни подготовки, ни таланта стать влас­телином Англии, и несчастного отца уговорили объ­явить наследником сына Матильды Генриха. Сам Сти­вен умер в 1154 году. Его считали хорошим человеком, но плохим правителем. Наследник, сын императри­цы, вошел в историю под именем Генриха Второго и по праву назывался лучшим английским королем.

Матильда и Стивен образовали двадцать семь графств, и ситуация, когда два графа претендовали на одну и ту же область, повторялась неоднократно. В этот период у Шропшира не было властителя, воз­можно, Генрих Первый подарил его своей юной жене Аделизе, и ни его дочь Матильда, ни Стивен не могли оспорить подарок.

Люди мало обращали внимания на точность имен, фамилий и титулов. Один и тот же человек мог назы­ваться по-разному: Адриан де Лэнси, Адриан Уорфилд, Адриан Шропширский, Адриан Шрусберийский (глав­ный город Шропшира). Фамилии только начинали входить в употребление (в Уэльсе их признали только в XVIII веке), но во избежание путаницы автор дал всем персонажам фамилии.

Для евреев время от Вильгельма Завоевателя до конца правления Генриха Второго считалось весьма благополучным. Они находились под защитой коро­лей и ценились за большой вклад в развитие эконо­мики страны. К евреям относились с большим почте­нием, чем к ростовщикам любой другой националь­ности (среди представителей этой профессии были и христиане, хотя церковь запрещала своим привержен­цам заниматься этим ремеслом). На купцов налага­лись огромные налоги, но такие же меры применя­лись и к другим торговцам (в настоящее время нало­ги стали намного меньше и демократичнее, хотя, не­сомненно, найдутся люди, не согласные с этим заявлением).

После кончины Генриха Второго положение пос­ледователей Моисея ухудшилось. Сыновья короля, Ричард и Джон, рассматривали евреев как источник обогащения, который следует высушить. Участились случаи еврейских погромов.

В 1290 году Эдуард Первый выгнал евреев из Ан­глии, и те не возвращались в страну вплоть до XVII века. Интересен тот факт, что пуритане почитали Библию как святыню и считали ее настольной кни­гой, уважали евреев и, в конечном итоге, именно они разрешили гонимому народу вернуться в Англию.