Странные люди

Teru Lis

Пакость отставил чашку прочь и откинулся на спину, вытягиваясь на еще не прогревшейся из-за ночных холодов земле. На его неизменной мятой клетчатой рубашке кое-где виднелись зеленые пятна травяного сока. Губы Пакости кривились, ноздри сердито раздувались, но он все еще крепко держал свой гнев внутри, не давая ему выплеснуться наружу. Резким движением он сорвал колосок и сунул в рот, покусывая кончик. Курить из-за нервов хотелось сильно, но сигареты он решил беречь.

– Он просто с ней знакомился, - Немо сидела в трех шагах от него, прижав колени к груди, и пальцем пыталась выловить из чашки иголку.
– Не

злись.

– Я не злюсь!

Она раздраженно выдохнула, поймав его настроенье, и только спустя несколько секунд сосредоточенного молчания ровно произнесла:

– Мне можешь не врать…

– А знаешь, как бесит это твое «Не злись»?
– Пакость выплюнул обгрызенную травинку и сорвал новую.

– Знаю, - после очередной паузы ответила Немо.
– Но я пока не придумала, что говорить тебе вместо этого.

Ветер прогнал волну по зеленым кронам сосен, принеся с собой почти осенний холод. Где-то далеко, за соснами, на западе от этого места, лил холодный надоедливый дождь. Темные тучи плыли по небу, но ни одна не задерживалась, чтобы промочить их последним весенним приветом. Будь с ними Лис, он бы обязательно сказал что-нибудь на этот счет. Рассказал бы про неотложные дела туч или про их общее важное собрание, посвященное началу лета, на которое они все спешат. Но Лис с ними не пошел. Его заинтересовал новый друг.

Пакость поморщился. Он не мог обосновать свою неприязнь к новичку. Точнее, не мог объяснить, что именно в Ките его раздражало. Исключая внимание к Спящей, разумеется. Дело было в самом Пакости. Он терпеть не мог перемены и новых людей. Перемены, на его взгляд, редко несли что-то хорошее, а возникающие на пороге незнакомцы только и делали, что рушили установленный порядок вещей. С многочисленными материными ухажерами было именно так. А здесь… Они только перезнакомились и начали привыкать друг к другу. И тут нате. Приносит нелегкая какого-то коротконогого хмыря, который считает, что от тут самый лучший.

Колючий колосок коснулся его щеки, заставив оборвать невеселые мысли. Тусклые зеленые глаза Немо смотрели тяжело и укоризненно.

– Снова начинаешь раздражаться… - резюмировала она, выбрасывая колосок, которым привлекала его внимание.
– Подумай о чем-нибудь приятном.

– О чем?

– Ну хотя бы о том, что суп мы сегодня доели и можно будет приготовить что-то посъедобней.

Пакость прыснул, потом рассмеялся, оценив ее самокритичность.

– Это, конечно, большое счастье, да. Никто, кроме Лиса… Кстати, - он нахмурился и сел, вытряхивая из волос мелкий мусор.
– Ты можешь от мелкого так не шарахаться, дура? Ему же обидно. Он же как дите совсем…

Вместо того, чтобы обидеться на «дуру», Немо медленно опустошила свою чашку и вытерла губы ладонью. Пакость еще раньше подметил, что она очень редко придавала значение словам, если не ощущала их эмоционального подтверждения. И этот упрек не нес в себе ни капли сомнения в ее умственных способностях.

– Лисенок понимает, что меня трогать не надо. Просто иногда забывает и пытается снова. Он не в обиде. Я же чувствую.

– Ну, а смысл? Ладно от меня ты только беситься будешь, но Лис-то другой. От него-то чего шарахаться?

– Не понимаешь, - вздохнула Немо и вытряхнула на траву рядом последние капли из своей чашки.
– Мне не важно, что именно я от вас поймаю. Мне сам факт неприятен. А стоит коснуться…

– Да тебя и без касания иногда накрывает, - Пакость посмотрел на нее почти сочувственно.
– Жестоко, конечно. Мне тоже не сладко из-за этого сглаза, но я хоть сам не страдаю…

– Может, теперь что-то измениться.

– С чего бы?

– Кто знает.

Она смотрела куда-то вдаль, на колышущиеся, скрипящие сосны. Ветер усилился, и стадион превратился в зеленое волнующееся море, волны которого щекотали их руки.

– Погода меняется, - заметила Немо.
– Все дни до этого солнце светило, а сейчас пасмурно. Может, это настоящий ветер перемен? Как в песне из фильма про Мери Поппинс…

– Перечитывала на днях со скуки? – передразнил Пакость, непохоже копируя ее голос.

Немо откровенно смутилась. Белые щеки, частично скрытые темными прядями, порозовели.

– Правильно Спящая сказала, ищи себе другое место дислокации.

– Да ну… Мне там хорошо.

Ветер снова подул, на этот раз на самом деле принеся с собой запах холодного дождя, и Беседка сразу перестала казаться таким удачным местом для ленивой болтовни.

– Пошли, поищем кроссовки Лиса, - предложила Немо, поднимаясь.
– Он сегодня опять босиком бегал. Небось, скажет, что они снова от него убежали.

– Задолбал, - протянул Пакость, забирая обе чашки, но в голосе его не было даже намека на раздражение.
– Клеем их к нему приклеить или как?

– Отдерет и снова потеряет.

Тучи медленно заполняли небо, складываясь над ними в одно сплошное серое одеяло, закрывающее собой белый дневной свет.

Глава 8

Тьма и свет. «Пусть он тебя охраняет»

Дождь припустил неожиданно. Небо, хмурившееся еще с полудня, неожиданно разрыдалось, обрушив на старую шиферную крышу корпуса миллионы холодных капель. Лишенная ритма хаотичная дробь пробилась сквозь рокот ударных и гитарные соло, звучавшие в голове Кита, вырвав его из неглубокой дремы.

Незнакомая пустая комната, отвратительно казенная и скучная, тонула в сгущающихся сумерках. Она не понравилась ему как-то с самого начала. Четыре старые кровати со скрученными улитками матрасов и треугольниками подушек сверху стояли вдоль стен, по две с каждой стороны, между ними – четыре одинаковых тумбочки с остатками наклеек и встроенный в стену шкаф у двери, напротив него - большое окно с синими шторами.

Матрас был практически не пыльный и лежал так самое большее - неделю, то же самое касалось и подушки. Развернув тяжелый полосатый рулет, Кит обнаружил внутри шерстяное одеяло и комплект постельного белья – первое виденное им свидетельство того, что загадочные Старшие готовили лагерь к их приезду. И не сказать, что это его порадовало. Старые страхи снова напомнили о себе.

Волновало и другое. В единственном приспособленном для жизни корпусе открыто было только одно это левое крыло на втором этаже с двенадцатью комнатами. Комнаты, наверняка, были стандартные, и если учесть то, что он мог выбирать любую, готовые для приезжих. Лагерь был готов принять сорок восемь человек. Совершенно ненормальных сорок восемь человек наподобие Пакости или того же Лиса. От одной этой мысли Киту сделалось не по себе. Теперь он очень надеялся, что стал последним жителем этого странного места.