Странные люди
Шрифт:
Он открыл глаза, желая позвать Пакость, но не увидел его. Дверь была распахнута настежь, а за порогом медленно умирала, бледнея и тая, Темнота. Пакости не было.
Глава 53
Сожженная шишка
«Не дождетесь»
Первой пришла боль. Бьющееся в груди сердце неожиданно превратилось в раскаленный пульсирующий комок, разгоняющий ее по венам и заставляющий корчиться в муках. Он ничего не видел и не слышал, не понимал, где находится.
Потом жар в груди утих. Влажный холод окутал его, заставляя тело мелко дрожать, а в миг промокшие джинсы липнуть
Щеки защекотала длинная шерсть. Влажный язык заботливо слизал с его лица холодные капли, обдал неповторимым ароматом собачей пасти и пропал. Этот язык и привел его в чувства. Теперь он ощущал, что не висит в воздухе, а лежит на чем-то сыпучем и влажном. Пакость медленно открыл глаза и увидел сияющее чистотой утреннее небо. Великаны-сосны участливыми слугами склонялись к нему, заглядывая в лицо. Когда их ветви перестали троиться и расплываться, Пакость, кряхтя, заставил себя сесть.
Кожа на груди горела. Опустив глаза, он увидел почерневшую, словно от пламени, сосновую шишку на расплавленной нитке, а под ней вздувшийся пузырями ожог. Вокруг вкрадчиво шептал неуловимо знакомый сосновый лес.
Отряхиваясь от мокрых от росы и оттого липнувших к нему игл, Пакость со второй попытки встал на ноги и привалился спиной к теплому сосновому стволу. Он помнил первые проблески рассвета за окном и сонную компанию на кроватях, помнил, как спешил уйти из спальни… и все.
Дедовские часы, чудом не вывалившиеся из кармана, показывали половину девятого. Дату, к сожалению, они ему сказать не могли. Пакость только надеялся, что это тот же самый день. Пихнув часы понадежней, он обернулся по сторонам, пытаясь понять, как здесь очутился и где это самое загадочное «здесь».
Ожог на груди ныл. Ощущения были такие, словно из него высосали все силы, хотя Пакость не мог понять причину. Он тогда просто переступил порог. Просто преступил порог и… Темнота.
Пакость вздрогнул. Если его поглотила эта самая загадочная Темнота, то он, если верить Лису, должен был пропасть бесследно.
Куда деваются те, кто неожиданно пропадает? И причем здесь сосновый, так знакомо пахнущий лес?
Он заставил себя не думать о том, как его пропажу воспримут остальные. Все силы и так уходили только на то, чтобы стоять ровно. Резиновые шлепанцы все время соскальзывали с ног.
– Если Лис что-то там молол, это еще не означает, что он говорил правду, - произнес он вслух, чтобы себя подбодрить.
– Разберемся, а потом и будем горевать… Погоревать всегда успею.
В этом лесу не было ни тропинок, ни ориентиров, поэтому Пакость просто пошел… куда-то, цепляясь руками за сосны и увязая в рыжих иглах. Почерневшая шишка – еще одна загадка - била по ожогу, и он снял ее с шеи и сунул в карман.
Некоторое время он шел в тишине, а потом, словно проснувшись, запели где-то вдалеке птицы. Окружавший его мир все больше напоминал «Ец», хотя едва ли мог им быть.
– Куда попадают те, кого поглотила Темнота? – хрипло спросил Пакость у самого себя.
Звук собственного голоса помогал немного взбодриться.
– Если умирают, то чего-то как-то странно…
Пройдя еще несколько метров, он остановился, чтоб перевести дух. Невероятная слабость гнула его к земле, наливая чугуном суставы. Мир, состоящий из теплых стволов с зелеными шапками, рыжих старых игл и пятен света и тени, медленно вращался и смазывался, грозя вот-вот ускользнуть. Пакость чувствовал себя так, словно не спал не одну ночь, а минимум три. Чем дольше он шел, задыхаясь и подворачивая ноги, тем больше окружающий мир отдалялся от него, словно прячась за толстым стеклом.
Потом подвернулась зыбкая, временами исчезающая, но вновь возникающая тропинка, и он пошел по ней, тяжело переставляя ноги.
Когда сосны неожиданно бросились врассыпную, Пакость не сразу понял, что произошло. Лес теперь остался за спиной, и он отстраненно взирал на убегающие в разные стороны серые ленты аллеек и таящиеся среди густых деревьев молчаливые здания заброшенного лагеря. Слева равнодушно смотрели в никуда одноэтажные домики вожатых, справа – медленно разрушающийся корпус распахнул рот двери в беззвучном вопле. Это был «Ец», узнаваемый и привычный «Ец», не похожий даже на тот, который описывала Спящая.
– Что за дела?
– пробормотал Пакость отстраненно, касаясь кончиками пальцев своего ожога. – А как же… пропасть без вести?
Он не испытывал ни радости, ни облегчения. С каждым шагом идти становилось все сложнее и сложнее, и на эмоции сил просто уже не хватало. Что бы с ним не случилось, оно хорошо потрепало его, даже если внешне этого было практически незаметно.
Разрушенный асфальт, которому едва ли было суждено пережить еще одну весну, превращался в тягучую серую массу, липнувшую к ногам и замедляющую шаг. Пакость сцепил зубы и упрямо шагал вперед, медленно переставляя ноги, как игрушка с кончающимся заводом.
Потом он услышал крики, но не смог понять, с какой стороны они доносятся. Затем был громкий топот, и подняв голову, Пакость увидел бегущих к нему Немо и Спящую.
– Ты где был? Ты где был?! – возникший откуда-то со стороны Кит оглушил его своим криком.
Мир завертелся слишком быстро, и он не мог уследить за ним. Стекло, окружающее Пакость, стало еще толще. Он посмотрел на Кита равнодушно, отстраненно отмечая, что тот выглядит слишком уставшим и издерганным. Куда делась вечная хмурая мина? Шесть тонких линий на лице стали еще четче.
– Не знаю… - выдохнул Пакость. Слабость усилилась. Еще немного – и рухнет прямо на асфальт. Несколько раз зажмурился и потряс головой, чтобы немного взбодриться, но это не помогло.
– Ты как? – Кит бросил короткий взгляд на его ожог и подставил Пакости плечо.
– Идти сможешь?
– Нормально… Смогу.
Мир завертелся еще быстрее. Стекло снова нарастило толщину, и даже звуки теперь достигали Пакость с трудом.
Спящая и Немо – сейчас удивительно похожи, почти близняшки с одинаково опухшими красными веками и дикими взглядами. Синхронные движения превращали их в одно существо, темные волосы сливались с русыми, светлый сарафан перетекал в оскаленную волчью пасть. Четыре руки хватали его за плечи, четыре руки тянули его куда-то, два голоса что-то говорили, перебивая. Из ниоткуда появился Лис – рыжие волосы дыбом, безразмерная желтая сияющая футболка резала глаза. Лис махал руками, постоянно пытался заглянуть Пакости в глаза и прыгал вокруг него, что-то возбужденно рассказывая.