Странные люди
Шрифт:
Что было потом – Пакость уже не помнил. Он все шел и шел, тепло солнца сменилось прохладой корпуса, и мир пропал для него совсем.
Несколько раз Пакость выплывал из тяжелого глубокого сна и снова проваливался в него, едва успевая отметить, что происходит вокруг. Открыв глаза первый раз, он увидел, что лежит на своей кровати, а Спящая с распущенными как у русалки волосами мажет ему грудь душистой мазью из тюбика. Когда он открыл глаза во второй раз, Спящую сменила Немо. Она сидела на спинке соседней кровати, уткнувшись в книгу, и не
В третий раз не было ни Немо, ни Спящей. Пахнущий от чего-то жженым сахаром Лис с карандашом за ухом сидел на полу у кровати, закрыв глаза, и тихо бормотал себе под нос. За окном было темно, а в комнате горел пристроеный на тумбочке фонарик.
Когда он проснулся окончательно, солнце светило уже вовсю. Желтый от мази ожог не болел, пузыри уменьшились и помутнели. Пакость полежал немного, глядя в потолок, и попробовал пошевелиться. Жуткой слабости не было и в помине, хотя он по-прежнему ощущал себя каким-то выжатым. Опустошенным.
– С возвращением, - послышалось со стороны.
Немо сидела на спинке кровати с книгой и устало улыбалась ему. Книга была прочитана уже на две трети.
– Спасибо. Ага, - Пакость спустил ноги с кровати и первым делом нашарил в кармане дедовские часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого.
– Почти сутки спал, - сообщила Немо, сползая со своего насеста. Она секунду помедлила и подошла к нему на расстояние шага. – Мы возле тебя по очереди дежурили.
– Делать вам было нечего… - проворчал Пакость уже больше по привычке. Сам он был готов нянчить любого из их компании, но направленная на него забота ставила в тупик.
Вставать он пока не рисковал. Толстое стекло, которое изолировало его от мира вокруг, пропало без следа, но Пакость чувствовал себя больным.
– Мы думали, что тебя потеряли. Навсегда. Испугались очень, - голос ее, как часто и бывало, звучал отстраненно. Книжный Червь стояла возле него, заложив руки за спину. Тусклые зеленые глаза внимательно изучали каждую его черту, ища изменения.
– Не дождетесь, - ухмыльнулся Пакость.
Чувствовать свою важность всегда было приятно. Настроенье постепенно улучшалось, несмотря на общее состояние.
Прислушавшись к себе, он таки поднялся и тут же зажмурился – комната взбрыкнула и завертелась. Отмахнувшись от Немо, которая героически бросилась на помощь, Пакость переместился к спинке кровати и оперся на нее. На губах был мерзкий привкус, похожий на кровь.
– Спокойно, - успокоил он в первую очередь себя.
– Очухаюсь…
Сомнение во взгляде Немо он старался не замечать. Она стояла совсем близко и, хмурясь, прислушивалась к своим ощущениям.
– Ты знаешь, что с тобой… - Книжный Червь прервала сама себя и покачала головой.
– Не знаешь. И где ты был, тоже не знаешь. И как смог уцелеть.
– Иногда мне кажется, что ты мысли читаешь, - усмехнулся Пакость.
Он очень странно себя чувствовал. Отсутствовал буквально несколько часов, потом долго спал, но успел соскучиться по ним всем – по их странностям и привычкам.
– Эмпатия – это почти та же телепатия, - отозвалась Немо, ответив ему растерянной улыбкой.
– Только не так круто звучит. Главное наловчиться.
– А ты наловчилась, - Пакость не спрашивал, он утверждал. Казалось, перед ним та же Немо – острый подбородок, искусанные губы, торчащие пряди, отсутствующий взгляд. Но в первые свои дни в «Еце» она бы никогда не подошла так близко.
– Только начинаю.
Дверь тихо скрипнула, сообщая о новом посетителе. Спящая, еще бледнее прежнего, на цыпочках вошла в комнату, увидела Пакость и бросилась ему на шею. В последнюю секунду, правда, вспомнила об ожоге и прижалась не к груди, а к плечу. Водопад распущенных волос скользнул ласково по его рукам, запах яблочных семечек окутал, заставив забыть даже о мерзком привкусе на губах.
Теплое тело, молча прижавшееся к его боку, второй раз в жизни так открыто, заставило подумать, что ради этого стоило попасться Темноте. Наслаждаясь этим моментом, Пакость пропустил русые пряди между пальцами, а потом погладил Спящую по голове, как испугавшегося ребенка. Кажется, рухнула еще одна стеклянная стена.
– Да живой я, живой…
– Я так боялась… - пошептала она, обнимая его крепче.
– Не знала, что делать. Никто не знал, что делать!
– Не надо было ничего делать! – возразил он резковато, а потом уже мягче добавил.
– Вот он я. Сам вернулся. Целый и невредимый.
– Что-то не верится, - хмыкнула Спящая.
Она отстранилась от него совсем немного, просто перестала упираться лбом в плечо, и осторожно очертила пальцем вокруг ожога – теплое легкое касание.
– Заживает хорошо. Это от чего у тебя, ты знаешь?
– От шишки, - пожал плечами Пакость и, неохотно сунув руку в карман, показал свой почерневший «кулон». Пальцы сразу измазались золой.
Брови Спящей удивленно взмыли к волосам. С явной опаской она потрогала шишку, но потом просто махнула рукой и снова прижалась к нему.
– Пусть Лис разбирается... – шепнула она уже ему куда-то в бицепс.
– Или кто другой. Я в этом так ничего и не понимаю. Шишки еще эти… Может, не зря Лис столько их собирает?
– Может и не зря, - равнодушно отозвался Пакость, который сейчас не хотел ничем заморачиваться. У него было ощущение, словно до этого обдувавший его холодный ветер стих, а его сменило теплое весеннее солнце. Сбитые об ее стеклянную стену кулаки даже больше не кровоточили, исцеленные этим теплом.
Он обнял ее сильнее и сцепил пальцы у нее за спиной, намереваясь больше не отпускать. Даже если будет вырваться. Хватит. Набегалась от него. Русые пряди путались в пальцах, опутывая его, как стебли волшебного растения. Аромат яблочных семечек уже пропитал его кожу, заглушив даже запах табака.
Идиллию нарушил короткий хлопок. Это книга Немо, о которой он уже успел забыть, выскользнула из разжавшихся пальцев. Книжный Червь стояла на прежнем месте, уперевшись в стену остановившимся совиным взглядом, и задумчиво поглаживала себя по щеке кончиками пальцев. Звук упавшей книги не смог вывести ее из этой задумчивости. Чувствовала ли она сейчас их со Спящей или блуждала в лабиринтах мыслей – сказать было сложно.