Странные люди
Шрифт:
– Ты как? Оживаешь? – Спящая шептала, хотя они лежали рядом на ее королевском ложе – на сдвинутых кроватях в центре комнаты, и ее волосы оплетали Пакость цепкими блестящими лианами. Их запахи смешивались, рождая что-то новое в прохладном воздухе комнаты. Аромат яблочных семечек горчил едким табаком.
– Живее всех живых, - усмехнулся уголком губ Пакость. Он лежал на спине, щадя заживающий ожог, все еще нездоровый на вид, но одновременно такой кричаще-живой, с пышущим жаром тощим телом. Волосы Спящей оплетали его, как дикий виноград каменную высокую башню, но не разрушали, не пили соки, а только мягко удерживали.
–
– Знаю, - Пакость почти виновато склонил голову к плечу. Словно это он сам прыгнул в объятья Темноты просто шутки ради.
– Веришь, не собирался как-то вас пугать?
– Верю.
Думал ли об этом сейчас Пакость или нет, но Спящая почему-то явно представила, как один острый как заноза, колючий вопрос сейчас мучает его и не дает покоя. А подошла бы она и лежала бы сейчас рядом, если бы он не пропал? Или по-прежнему бы отводила глаза всторону и не замечала его настойчивых попыток.
Подошла бы – хотела сказать себе Спящая, но сказать не могла.
«Не подошла бы», - звучал в голове до тошноты правдивый ответ. «Конечно. Не подошла бы. Ходила бы кругами, отворачивалась бы от людей и повторяла себе, что времени у тебя мало и связывать себя ни с кем не надо».
Пакость пропал – и все эти ее страдания сразу как-то потеряли смысл. Пакость вернулся – и она забыла то, чему следовала большую часть жизни. Какой смысл грызть себя, что он может потерять ее через пять или больше лет, если она может лишиться его в любую секунду?
Спящая молча, ничего не объясняя, прижалась к нему сильнее и ткнулась лбом в плечо доверчивым и виноватым движением. Шершавая тощая ладонь тронула ее пушистые пряди в ответ.
– Знаешь, - задумчиво бросил Пакость спустя несколько минут.
– А я не боюсь смерти. Что такое смерть? Просто конец чего-то… Даже интересно, что там дальше. После титров. Ну там типа свет в конце тоннеля, рай там, ад и еще всякое… Как бы оно ни было, а это просто переход на новый уровень. Так чего бояться?
– Неизвестности? – тихо уточнила Спящая. Он, едва не погибший, говорил о смерти так легко и беспечно, что либо пугайся и молчи, либо вслушивайся и запоминай. Она слушала.
– Почти все наши страхи - просто боязнь неизвестности. Мы боимся темноты, потому что не видим, что в ней скрывается. Мы боимся перемен, потому что не знаем, что будет дальше, - она подняла голову и ее дыхание щекотало его волосы. Слова, которые она не собиралась озвучивать, шли сами.
– Я тоже не боюсь смерти, хотя никогда не думала о ней как о приключении. Я больше всего боюсь за родителей. Страшно подумать, что они будут чувствовать если я умру, - она покусала губу и добавила.
– А еще страх не успеть закончить все дела. Но это уже и в половину не так важно…
Пакость молчал – озадаченно или неловко. Горячее тело рядом теперь казалось напряженным. Когда она подняла на него глаза, он неуверенно кривовато усмехнулся и пожал плечами.
– Ну родные это да… Я как-то не подумал. А должен был…
«И опять я все испортила…», - мысленно вздохнула Спящая, снова укладывая голову ему на плечо. Такая болезненная тема, как собственная смерть, с Пакостью далась ей легко, но это вовсе не означало, что он сможет спокойно ее слушать. Она перекатилась на живот, окончательно смяв подол своего сарафана, и осторожно опустила подбородок на костлявую грудь, подальше от ожога.
– Что было, когда тебя поглотила Темнота?
– прозвучало в прохладном воздухе комнаты, и лучистые серые глаза на мгновенье сверкнули из-под ресниц.
В контексте их сегодняшнего разговора это был вполне невинный вопрос. Словно погоду обсуждали.
Пакость снова замолчал, но не неловко, а попросту озадачено. Губы его шевелились, взгляд скользил по трещинкам и пятнам потолка, сочиняя ответ.
– А ничего не было… - отозвался он почти минуту спустя.
– Совсем ничего. Бац - и уже валяюсь… - Пакость замялся, что-то усиленно вспоминая, и неуверенно добавил.
– Ну как… Выплывал я наверное долго, просто ничего не было эдакого. Никто на меня не нападал, ничего меня никуда не волокло, я даже не помню, как обжегся… Ощущений, что там душа отделяется или еще чего тоже не было. Или я не помню…
– А мне, кажется, это знакомо. Когда душа отделяется от тела.
Она сначала услышала эти слова, сказанные почти насмешливо, а только потом поняла, что произнесла их. Собственная сила показалась неожиданно тонкой иронией, изящной насмешкой над ее жизнью и ее болезнью. Почти умирать каждый раз, чтобы побывать в отдаленных уголках земли. Что это, если не маленькая смерть? Если не перенос души?
– Я о своей способности, - торопливо пояснила Спящая, встретив его встревоженный взгляд. – Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, очень похоже. Я закрываю глаза и вылетаю, как шелковый шарфик из кулака фокусника. Сразу накатывает такая легкость, такая беспечность. Немо бы сейчас говорила об астральных путешествиях или еще о чем-то малопонятном, но я совсем не разбираюсь во всех этих тонкостях. А если это и правда душа?
– Но ты же не умираешь, - фыркнул недоверчиво Пакость, медленно садясь на кровати. Во взгляде его и в этом тоне было что-то такое, что Спящая почти ожидала услышать суровое: «Не пользуйся ею больше!».
– Не умираю, - согласилась она быстро, тоже поднимаясь. Сердце колотилось в груди с такой силой, что уши закладывало, и постепенно наращивало темп. Мысли ускоряли бег вслед за ним, спеша добраться до самого главного. До того, что должно было в корне изменить ее дальнейшую жизнь.
– Не умираю, потому что не покидаю этот мир. Я же просто путешествую по планете. И ненадолго всегда выхожу, - сказанное казалось ей таким до глупости простым и понятным, что Спящая удивлялась, как не дошла до этого раньше. – А если я смогу вернуться? Если я даже умерев смогу вернуться и продолжить жить?
Недоверчивый взгляд Пакости сказал ей и о разложившихся телах, и о заколоченных гробах и о вероятно текущей у нее крыше, и много чего другого, но все это ни на каплю не пошатнуло ее уверенность. Спящая с детской верой в сказку вцепилась в этот шанс, уже почти представляя, как покидает свое тело ночью в больничной палате, но лишь для того, чтобы повернуться спиной к манящему белому свету и вернуться.
– Мне просто нужно наловчиться управляться с этими моими путешествиями, и все!
Видимо, в ее взгляде Пакость увидел нечто такое, что заставило его несмотря на всю недоверчивость протянуть руку и ободряюще погладить ее по щеке.